— Как это возможно? — не поверил Феликс.
— Такова их природа, — усмехнулся маркиз. — И винить их в этом нельзя. Сейчас, когда они так прекрасны, бабочки порхают по садам и откладывают на листве деревьев яйца, отмечая каждое капелькой своей крови. Скоро погода переменится, и в первую же грозу ливень смоет эти капельки.
И если под таким деревом от дождя спрячется человек — а именно так и случится, — то одежда его окрасится алым, и он будет уверен, что боги на него отчего-то прогневались. Самое смешное, что он окажется прав! Из яиц вылупятся гусеницы и сожрут весь урожай несчастного.
— Невероятно, — сказал Феликс.
— Скоро вы в этом лично убедитесь, — пожал плечами Винченце. — Дальше я дорогу найду сам, grazie.
Когда Феликс вернулся, то застал Глафиру весело, точно эти самые бабочки, порхающей по дому.
— Как я могла такое о нем подумать? — воскликнула она в воодушевлении. — Скажите, Феликс, как я могла посчитать его вампиром?!
— А теперь не считаете?
— Что вы такое говорите! — замахала на него руками Глаша, — У нас же теперь столько доказательств! Смотрите, — стала она перечислять, загибая пальцы, — сейчас уж утро, а он и не думал прятаться…
— Я проводил его до леса, — перебил Феликс, — а там, если понадобится, можно найти где укрыться и переждать день.
Глаша фыркнула на его предположение и продолжила:
— Он вошел в дом, несмотря на это, — и указала на красный угол.
— Но ты сама его пригласила, — возразил он. — Добровольно. А такое приглашение для них много значит.
— Он ел! — торжествовала девушка. — А всем ведь известно, что вампиры ничего не едят, кроме живой крови. А еще он не отказался попробовать это! — и она вручила Феликсу блюдо с мочеными яблоками. На дне между сморщенными плодами лежали дольки чеснока.
— Маринованный, — сказал Феликс.
— Ну и что! — отрезала Глафира. — А это чем, по-твоему, пахнет? — и сунула под нос тарелку малосольных огурцов. Пахло опять-таки чесноком.
— Хорошо, — не сдавался Феликс. — Но это ему не мешает оказаться сумасшедшим, буйно помешанным лунатиком, который превращается по ночам в неуправляемое чудо…
— Кстати о чудовищах! — вспомнила Глаша. — Ты же сам видел одновременно обоих — и его, и чудище. Они похожи? Мог он оказаться в двух местах разом? То-то и оно! Зря мы его подозревали. Во всем виновата одна эта страшная образина.
— Скажи просто, что он тебе понравился, — проворчал Феликс.
— Вот еще! — возмутилась Глаша. — Да, понравился. Он красивый, богатый, дворянин, иностранец. На моем месте любая бросилась бы ему на шею!
— Как бы он сам не бросился бы кому на шею, — вздохнул Феликс. И вышел, тихо притворив за собой дверь.