— Что тут у нас — рецепты померших алхимиков? — и снова запустил руку в ларец.
Следующим оказался пузырек из искусно выточенного, просвечивающего в тусклом, мерцающем свете фонаря тонкими стенками камня мертвенно-молочной зелени. Почти такого же цвета, как лицо Винченце.
— И опять без этикетки. Непорядок, — покачал головой Антипов, принялся выковыривать плотную деревянную пробку.
— Стой! — крикнул наконец Винченце. — Не смей! Это эликсир… бессмертия.
Услышав это, Ямина мигом выхватила пузырек из рук сообщника и опрокинула содержимое в себя. После, отбросив флакон, подскочила к Антипову и, повиснув у него на шее, впившись поцелуем, влила часть зелья ему в рот насильно.
— Что ты делаешь, идиотка?! — захрипел Антипов, отбросив подругу от себя. Но было поздно.
Древнее зелье подействовало моментально. Управляющий принялся харкать и плеваться, но через секунду, как и Ямина, упал на четвереньки на землю, в мокрую траву, выпучив глаза, стал дышать тяжело, с сипом и утробным клекотом. Конечности свело судорогами, они оба выгнули спины дугой, скорчились, сжались клубком, задергались, повалились набок, затряслись с вывернутыми локтями-коленями, точно сломавшиеся заводные куклы…
Винченце собрался, сконцентрировался и порвал свои путы. Подбежав к Феликсу, рванул с бешеной силой веревки, которые Глафира уже столько времени пыталась распутать.
— Что они выпили? Что ты им подсунул? — спросил Феликс.
— Они умрут? — испуганно всхлипнула Глаша.
— Не беспокойся, — заверил ее Винченце, — это вполне безобидный настой на слюне пустынного шакала. Он годится только для создания оборотней, но для этого его нужно смешать с одним крайне редким веществом. Без него получится только легкое отравление с короткой потерей памяти.
Феликс и Глафира уставились на бьющуюся в конвульсиях пару.
— Этот компонент у меня был, — сказал Винченце, — но недавно я его весь израсходовал. Подсыпал в вино, когда… — Тут он остановился, бессмысленно глядя на стоявшую у ног шкатулку. — Я подсыпал его в вино, но они тоже могли его выпить… — Бежим отсюда скорее! — крикнул он, хватая за руки Феликса и Глашу. — Сейчас они завершат морфозу! Нельзя попасться на глаза охотника!..
— Но подождите! — уперлась чуть не плача Глафира. — Как же Полина Кондратьевна? Я не могу ее оставить…
— Пойми, ей уже ничем не поможешь! — втолковывал ей Винченце. — Она уже стала оборотнем, это необратимо. Сейчас, почуяв выброс энергии, сюда явятся охотники. И они не станут разбираться, кто здесь плохой, а кто хороший — и убьют и ее, и его, и нас!
— Как же так… — захныкала девушка.