— А чем вы занимаетесь в монастыре?
— Секретарем служу.
— Кем? — ужаснулась девушка.
— Письмоводителем.
— А, ясно. А Серафим Степанович монах? А он может жениха с невестой повенчать? А грехи отпустить? Даже самые пустяковые? Самые-самые малюсенькие? А ребенка окрестить? Хоть младенчика? А воду освящать он умеет? Ну хотя бы ручеек? Или хоть полведерка?..
— Может, вам стоит обо всем этом спросить самого Серафима Степановича? — не выдержал Феликс.
— Да? Ладно, спрошу, — надулась Глаша. — Я-то думала, вы должны знать…
Феликс покосился на настырную девицу, но ничего не сказал.
— У нас дождей недели две уж не случалось, — припомнила Глаша. — Вон видите, земля какая твердая стала, — и потопала ногой для убедительности, — Вот если б дожди лили, а потом вдруг перестали — другое бы дело. Тогда б в грязи все следы отпечатались, а потом засохли б как есть. Вот тогда б все было видно — и кто куда ехал, и кто куда шел… Ой, а тут следы какие-то непонятные. Косолапые какие-то. Феликс Тимофеевич, идите сюда, гляньте!.. Ах, это мои, оказывается. Феликс Тимофеевич, не ходите! Нет тут ничего интересного.
Болтовня Глафиры Феликса крайне раздражала, а главное, не давала сосредоточиться. Следов здесь хватало и без дождей (правда, не тех, которые он ожидал найти), земля и так была мягкая, лесная. Это в поле и на берегу стояла душная жара, здесь же из глубокого оврага, по краю которого шла дорога, тянуло холодом. Скорей всего, в низине начиналось болото. А сырости, как слышал Феликс, в этих местах в каждой канаве предостаточно. Речки, озера, болота — идеальный край для русалок…
— Феликс Тимофеевич, ау-у! Вы где? — спохватилась Глаша, оторвавшись от распутывания цепочки своих же следов — притом совершенно запутавшись, — Вот так всегда, — сказала она, оглядывая пейзаж, — Был человек — и нету. Интересно, заблудился или уже кикиморы увели? Ау-у!! — позвала она погромче, впрочем, без особой надежды на ответ.
— Я здесь, — отозвался Феликс из-за глухой стены рябиновых кустов.
— Ой, напугать так можно! Нашли там что-то?
— Нет, не нашел.
— Это плохо, — вздохнула девушка.
— Наоборот, хорошо, — возразил Феликс, вылезая из зарослей и обирая с плеча прилипшую паутину.
— Почему это? — удивилась Глаша, сняв с его волос зацепившийся сухой листок.
— Спасибо. Потому что, если нет следов ограбления, это значит, что его не было. Понятно?
— Ага! — кивнула Глаша и помотала головой. — Потом разберемся. Феликс Тимофеевич, а вы в русалок верите?
— Нет.
— А почему?
— Потому что нельзя верить в то, чего не существует.
Нет, так он ничего никогда не найдет. Просто невозможно что-либо отыскать, когда кто-то ходит по пятам и задает глупые вопросы. А поискать нужно хорошенько — не может быть, чтоб не осталось никаких…