Родион, внимательно осмотрев Теклю со всех сторон - рад хоть чем-то быть полезен, - проникается вдруг жалостью к ней:
- И как ты не боишься, что тебя убьют?
- А тебе хочется, чтобы меня повесили? - шутит Текля.
Ну и шутки пошли!
А что еще она могла ответить на этот пустой вопрос?
Надо же обеспечить партизанский отряд медикаментами. Всегда в них была острая нужда, а тут еще произошла кровавая стычка с гитлеровцами. Чем лечить раненых? Вот и приходится ехать в райцентр в больницу, к медсестре Марфе, которая неизменно выручает партизан.
Торной лесной дорогой ехали люди на базар, певуче, мягко поскрипывали полозья. Текля запаздывала, на такой лошаденке разве поспеешь ко времени. В открытых местах восточный ветер срывает снежный покров, нагоняет снежные валы на дорогу, в такую пору лучше не отрываться от вереницы саней, как бы не замело. Снег сечет лицо, продувает насквозь дырявый кожух. Мохнатая лошаденка покрылась изморозью.
Под самым городом, когда проезжала выселки, полицай с винтовкой, переходивший улицу, глянул было на молодицу - заплата на заплате - не на что позариться, незачем и останавливать. Иначе повела себя немецкая охрана на окраине города.
На пароконных санях промчался грозный бургомистр Гаранджа, ветер трепал козлиную бородку. Оборванный люд с узелками плелся на базар. Все, что было поновее, отобрано для германской армии, а если кто и сумел припрятать - не рискнет надеть: полицаи стянут с плеча посреди дороги.
На городской окраине Теклины сани остановила немецкая охрана. Долговязый, с посиневшим носом начальник вглядывался в женское лицо, откуда едет? Узнал, что женщина хочет выменять для детей какую-нибудь одежонку.
- Где взяла мясо?
- С разрешения старосты три хозяина закололи поросенка... Лошадь тоже общая...
Сдернул платок, увидел русую косу, обвивавшую кольцом голову, - уж не подумал ли, что стриженая. Обнаружив под кожухом у Текли вышитую полотняную рубашку, костлявой рукой провел по спине, по груди - Текля брезгливо ежилась, словно от прикосновения ужа; сунул руку за пазуху и увидел два креста на тесьме, медный и серебряный; поморщившись, глянул на засаленные ватные штаны, на рваные валенки с вылезшей стелькой.
- Почему нет документов?
- Староста сказал, что не надо.
Охрана знала - если едешь лесной дорогой, партизанской заставы не миновать.
- Партизан видела?
Женщина жалко сморщилась, захныкала:
- А как же, взяли шнапс, наготовила целый жбан, думала выменять детишкам одежонку, - у меня дети голые, босые, что я теперь стану делать...
Не то роптала, не то жаловалась, не то грозила, вытирая рукавом глаза.