- Плохой партизан! - с сочувственной усмешкой заметил начальник. - А много их?
- Видела только двоих.
- Как были одеты?
- Где там разглядишь, коли я слезами обливалась...
Убедившись, что ничего больше не выведать у женщины, - тем временем подоспели еще сани, - охрана пропустила Теклю на базар.
Как раз на этих днях в городе была казнена группа партизан, и потому гитлеровцы строже, чем обычно, проверяли проезжих.
Сани пробирались узенькими проулочками, лошаденка утопала в сугробах, метелица засыпала платки, шапки. Проезжая мимо базарной площади, Текля застонала. Посреди площади висело трое бородачей, снежные вихри кружились над ними. Обычное явление той поры. Не застращать тебе людей, враже! Позорными виселицами остолбил страну. В людской душе распалил неугасимый гнев!
Марфа, пожилая, спокойная, не очень разговорчивая женщина, прежде всего усадила Теклю за стол - обогреться с дороги. На столе задымилась горячая картошка, хозяйка нарезала хлеба, в который была подмешана кукурузная мука. Проголодавшаяся Текля припала к миске. Хозяйка тем временем собирала припрятанное по разным углам и укладывала в мешки стерильные бинты, вату - все, что успела припасти, - риванол - заливать раны, противостолбнячную сыворотку. А между делом рассказала, что гитлеровские офицеры выехали в Сумы, похоже, собирать карательный отряд.
Продуктам медсестра очень обрадовалась, потому что уже чувствовала в них острую нехватку. Она раздобыла у своей невестки всякого детского старья, целый узел навязала, который Текля и положила в сани на самом видном месте. Медикаменты же запрятала в тайничок. Часовым, должно быть, запомнилась плаксивая молодица, вволю посмеялись над ней - не стали осматривать.
Сани вновь пробивались занесенной дорогой - миновать бы засветло лес.
12
Марко упал на снег, в голове трещат кузнечики, щелкают, стрекочут... Перехватило дыхание, померк свет. Судорожно задергался и в изнеможении распластался на размокшей пашне. Сквозь затемненное сознание чуть брезжат проблески жизни, силятся превозмочь смерть.
Текля взяла Марка под руки, приподняла ему голову, бессильно поникшую на ослабевшей шее, и поняла, что Марко тяжело ранен, еле дышит. Каждая жилка дрожала в ней от горя, от жалости, да время ли предаваться отчаянию?
Она торопливо сняла с него сумку с пустыми дисками, автомат, пистолет, планшетку. Марко любил опоясываться ремнями. Еще и портупею нацепил, чтобы лучше держался отяжелевший от гранат ремень. Надо действовать энергично и быстро, спасать раненого. Вспыхивали ярко-зеленые огни, свистели пули, рвались гранаты - немцы бросали. Наугад.