Запечалился, казалось, и сад, бывший когда-то для Арсентия отрадой, запущен теперь, зарос бурьяном. Роняли лист деревья. Удрученный садовник думал свою горькую думу. За ничто считают его. Счастье еще, что спаслись верные друзья - погнали скот за Волгу. Прощаясь, Мусий Завирюха заглянул в хмурое лицо садовника, и глаза у него потеплели. "Еще встретимся", загадочно бросил он. Устин Павлюк попросил садовника приглядеть за садом, беречь его, сам не представляя, как это практически осуществить.
...Селивон тем временем все метался по сельским закоулкам, заглядывал в окна, на огороды, - люди словно сквозь землю провалились. Заслышав крик, завернул на разоренную бригадную усадьбу, где пожилой плотник Аверьян препирался с бригадиром Перфилом. Староста подоспел в самую пору.
- Что это за порядки? - обратился к нему плотник. - Делаешь ясли ярмо почини. Взялся за ярмо - иди наладь телегу. Чинишь телегу - иди на мельницу. Хоть разорвись. Исправил хомут - колесо сломалось.
Селивон враз навел порядок: послал плотника - все равно без дела болтается - на молотилку, а Перфилу нечего попусту во дворе околачиваться - велел бежать по хатам, сгонять народ в поле.
Порядок за Селивоном скатертью стелется, люди клонятся, словно трава, кто посмеет перечить старосте? Косясь на проволочную нагайку, люди покорно бредут на работу. Может, кому немецкая власть не по нраву? Пусть скажет...
Надежного помощника заполучил себе Шумахер, не кается, что назначил Селивона, по совету бургомистра, старостой. Сельский сход, мол, выбрал, а кто посмеет воспротивиться? Теперь Шумахер может спокойно спать. Не раз и благодарность кое-какая выпадала старосте.
Один нечистый знает, куда запропастились люди. После того, как уйму хлеба отвезли на станцию, а людям, по приказу Шумахера, не дали ни грамма - растащили, мол, зернохранилище, - никто не стал ходить в поле.
А тут копны зарастают травой, бурьяном, скошенный ячмень в рядках пророс, и подсолнух полег, преет под дождями семя, горькое будет масло... Страх берет Селивона, надо все усилия приложить, навести порядок в поле, вспахать, посеять, перемолотить весь хлеб, собрать подсолнечник, - но с кем и чем? Шумахер с кого спросит? Родион Ржа мотается, как баба без соли, а толку нет...
На помощь, как всегда, пришла Санька. Взяла ведра, повязалась платком и пошла по воду на реку, косила глазами по сторонам, присматривалась. Потом на огороде ковырялась, докапывала картошку, которую люди давно уже выкопали для старосты, ломала кукурузу, срезала подсолнух - смотрите, какая я работящая. Пока-то люди заметили ее да спохватились, было уже поздно. Санька узнала, где скрывались люди, передала Курту. Тот лишь злобно повел глазом, насупил брови, а у полицаев уже заиграли желваки. Загорелись зловещие огоньки в зрачках большеротого Якова Квочки, вызверился долговязый Панько Смык, а у мешковатого Хведя Мачулы даже пена на губах выступила - все рвались сокрушить противника, руки словно судорогой сводило, заиграли нагайками, наматывали да разматывали... Разве у них мало рвения? Пусть только высокое начальство прикажет - разнесут село, смешают с землей! Не полицаи - львы! Правда, лев не знает, должно быть, что такое измывательство...