Бояться стали оккупанты, как бы люди не сговорились промеж себя. На работах есть надзиратели, надсмотрщики, там не очень-то поговоришь, а дома кто уследит, подслушает?
Под вечер навестил Галю садовник Арсентий. Вошел, и сразу повеселела хата, пахнуло болотным духом, принес свежую рыбину, жирного линя, велел сварить борщ. Напустился на девушку, что по сию пору лежит больная. Чего скулишь? Интеллигенция! Принес полыни, целый веник, - на, ешь! Всю хворь как рукой снимет! Я всю медицину прошел!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Несмотря на все предостережения и угрозы, Галя, как только поднялась на ноги, решила навестить подругу, хотя это и небезопасно. Узнают полицаи, что на ноги стала, - мигом заявятся по ее душу.
Текля только что вернулась из Лебедина, страшная, измученная, губы синие.
- Со Страшного суда пришла дочь, - сказала Мавра.
Когда-то здоровые, румяные подруги исхудали, кожа желтая, не могли без жалости смотреть друг на друга.
- А если бы забрали? - спросила Галя.
- Дорогой сбежала бы, - решительно ответила Текля.
Чаю накурилась, напилась отвару из махорки перед тем, как пошла на комиссию. Сердце бьется, голова кругом идет, нутро горит, изжога мучает, тошнит, сердце колет, глаза опухли, куда ни глянет, все желтое вокруг. Да разве одна Текля калечила себя? Как начали в Германию девчат угонять, чего только не делали они над собой! Другие матери задаривали старост да полицаев, откупались, а комсомольцев Селивон не помилует! Семьями активистов решил Германию строить. Текля расчесала до крови руки, плечи чесноком натерла, густо высыпали прыщи на теле, больную не возьмут, на месяц уж обязательно оставят, а нам каждый день дорог, может, что выяснится. Соленую воду пила, распухли ноги, что колоды. Ядовитый лютик к ногам прикладывала, ноги горят, гноятся, сапога не обуешь. В другое время мигом бы вылечила, через золу перегнала бы воду, попарила ноги, щелок вытягивает гной, затягивает раны. Либо марганцу развела, враз бы вылечилась...
Галя тоже рассказала чудовищную вещь: на кладбище паслась чесоточная лошадь, так девчата и хлопцы, узнав про беду, про новый набор молодежи в Германию, потными руками терлись об струпья и тоже заражались чесоткой. Галя лежала больная, избежала набора. Прошлый раз натерлась крапивой, по телу пошли волдыри, они лопались, тем и спаслась.
- Возьми у меня лютик, - предлагает Текля, - помогает...
Когда уходила на комиссию, все пальчики девочке перецеловала. Склонилась над колыбелькой - мать еле оторвала. Взяла сумку с сухарями, печеную тыкву, бутылочку масла. Сыпанула в глаза мелкой соли, из глаз слезы ручьем полились, ничего не видит вокруг.