- А я чем ребенка кормить буду? - строго спрашивает Мавра старосту.
Текля, которая все еще не могла оправиться, гадливо отмахнулась от старосты - отстаньте вы!
Не пожелала по-доброму договориться, только пуще разозлила Селивона, он грозился разнести, разметать усадьбу, а Теклю сгноить в гестапо, на барабан иссушить...
Нет, староста слов на ветер не бросает, семья очень скоро получила возможность в том убедиться.
Селивон с полицаями устроил контрольный удой и наложил на каждый двор по девятьсот литров молока в год! Пошла после того слава, что сам гебитскомиссар отметил его вниманием. У соседей по шестьсот, семьсот литров, а Буймир все села перещеголял. Сама Санька, - уж она ли не прославленная доярка! - проводила контрольный удой. И очень тем кичилась она-де тоже не сидит без дела, помогает немецкому командованию, услужила коменданту, можно не сомневаться, что до Шумахера дойдет, Курт даст знать...
Меланка Кострица у колодца жаловалась: я корову корми, а гитлеровцы молоко будут пить! Чтоб вы смолы напились!
Да разве ж она одна? Все село роптало, только потихоньку от полицаев.
Вышел приказ от коменданта отобрать у активисток коров. У старосты, известное дело, все активисты на учете, не приходится голову ломать. Кому лучше знать, как не ему? Всяк дрожит за свою судьбу - откуда знать, на кого староста покажет.
Селивон высматривает по дворам, у кого получше корова. Зашел к бабке Капитолине - где твои сыны, а? Открывай-ка хлев! - хотел страху напустить, да увидел, что корова непородистая, ушел со двора.
Тихон, тот чувствует себя полновластным хозяином на чужом дворе, шагает прямиком к хлеву, накидывает корове веревку на рога, не смотрит, что все домочадцы высыпали на порог, онемевшие, перепуганные, рта раскрыть не смеют. Что они могут поделать? Попробуй возрази. Длинный, как жердь, Панько Смык выводит из хлева корову, та послушно идет за полицаем. Тихон мало ему, что разоряет людей, еще и на смех поднимает Теклю:
- Знаешь, какого ты роду-племени? Активистка! Веди корову! Хватит партизанам молочком лакомиться!
Ни мать, ни дочь словом не обмолвились, не противились, не просили, не плакали, только с презрением посматривали на полицаев. Это еще больше разозлило Тихона, и он решил сбить спесь с активисток. Не привык он тихо и мирно уходить со двора. Озирался вокруг, ища глазами, что бы такое выкинуть. Хороший погреб выложил Мусий Завирюха! Тихон вмиг сообразил, что к чему. Замечательная мысль пришла ему в голову. Схватив бутылку с керосином, стоявшую в сенях у порога, метнулся в каменный погреб, облил все квашенье - капусту, огурцы, помидоры - пусть теперь наслаждаются! Довольный собой, выскочил на освещенный солнцем двор, глянул победителем на сумрачных женщин. На что уж Панько Смык мастер на всякие штуки, и то бы не додумался! Панько Смык в восторге от своего атамана.