Девочка поблагодарила и ушла, захватив поднос с чайным прибором.
«Вот муж, одаренный глубокими чувствами!» — подумала Ичжи. Читатель, здесь вполне уместно напомнить присловие:
Льются слезы о прежней подружке,
поливая другой красный цветок.
— Есть у меня дело, — сказала Ичжи студенту. — Да не знаю, как вы к нему отнесетесь.
— Что за дело?
— Ваша наложница, хотя и познала многих мужчин, никому не отдала своего сердца. Ныне увидела господина, и все мои упования теперь связаны с ним. Хотела бы, пока сияет на небе моя звезда, служить ему с совком и метелкой.[48]
— Вы приходитесь сестрой моей первой жены. Завтра вместе поедем домой, к родному очагу. Таковы же и упования моего сердца. Хотел бы дожить с тобой до седых волос.
Ичжи ликовала, совершила перед студентом глубокий поклон. Студент поднял ее на руки. Тут служанка принесла вина и закуски. Студент и Ичжи сели за стол, и началось у них веселое пирование. Служанка принесла еще вина. Студент перепил и был во хмелю. Ичжи была тоже пьяной. Они принялись любоваться друг другом: она, расстегнув пуговицы, — его удилищем, он, стащив с нее юбку, — ее потайным лоном. Оба не нашли друг у друга каких-либо несовершенств и скоро так увлеклись этим занятием, что оказались в объятиях друг друга. Девочка-служанка поспешно вышла из комнаты, затворив за собой дверь.
Студент снял платье. Ичжи — нижнюю юбку и рубашку. Оба были совершенно голыми. Распахнуто зияла прекрасная пещера, и нефритовая тропа вела в нее через росные травы. Студент потихоньку положил на язык заветное снадобье. Ичжи первой возлегла на ложе и уже поджидала его, вольно раскинувшись на матрасике. Студент взгромоздился на нее. Ичжи развела «золотые лотосы» и широко распахнула потайные двери. Сердечко цветка давно уже сочилось влагой, которая струйкой изливалась наружу. Студент поднял уд и прошелся по росным травам, потом вошел за ворота и стал легонько продвигаться по пещере. Он никак не ожидал, что вослед его движениям будет двигаться и тело Ичжи. И потому ему никак не удавалось вставить корень до конца. Наконец Ичжи словно заглотнула его. Ее переполняла телесная радость. Студент до предела утонул в ней и чувствовал себя там привольно и свободно. Он ее то вертел и крутил, то мял и колол, она в свой черед то подымала бедра, то опускала, то вовсе прятала от него лоно. Наконец студент стал недвижим и слил уд с сердечком цветка. Поистине так отвечают друг другу палочки и барабан, играя свою музыку. Вряд ли можно представить лучшую позицию для любовника. Через какое-то время Ичжи до того заигралась, что ей доставляло радость одно ощущение прикосновения его тела, этих сплетающихся ног, этих губ, нежно касающихся ее, рук, бродящих по бедрам. Дух распутства овладел ею, и она излила влагу лона, словно полноводный поток. Студент поднял золотое оружие и стал еще более точен. Взбодрился стократ духом, и слышно было, как он хлюпает внутри и вовне этой лоханки. Охваченный одной мыслью о наслаждении, он забыл об отдыхе и не прерывался. Поистине оседлавший коня вряд ли перестанет скакать и к середине ночи. Ичжи была словно солдат, к которому приближается рать врагов. Она обвила его торс ногами, и, собрав все оставшиеся силы, отдала их объятиям, ибо ноги, разведенные студентом, были уже не подвластны ей. Приподнявшись на руках, она поднесла себя студенту. В тот же миг силы оставили ее. Теперь она обмякла, кости и мышцы потеряли упругость, рука студента легко скользила по коже, которая была точно умащенная притираниями, и только тогда студент испустил дух страсти. Эту ночь молодые люди провели в объятиях друг друга, и обоюдная сладость наслаждения была беспредельной.