– Когда приехали? - спросил Суренян, обращаясь одновременно к Самсону Асатряну и Вардану Хачатряну.
– Ночью, - ответил Самсон.
– Не драматизируй. Утром, - поправил друга Вардан.
– Значит, с корабля на бал, - сказал Суренян. - Ну что ж, докладывайте. О многом, конечно, я уже знаю. Детали! Прежде всего могу сказать вам: узнав в первый же день, что фамилия обоих Каланян, я вспомнил, что она мне знакома.
Оказывается, такую же фамилию я встречал в списках работников ювелирной фабрики.
Не частая, скажем прямо, фамилия. Вызываю я этого самого ювелирного работника и прямо в лоб, мол, смотри, парень, что получается: четыре года никто ничего не знал о том, кто пытался ограбить ювелирную фабрику. И может, еще сто лет никто не знал бы… Я его спрашиваю:
«Улавливаешь, на что я намекаю?» А он: «Нет». Но, вижу, волнуется. Чует, что-то произошло. Ну, я и говорю:
«Поймали мы твоих братьев-дружков, так что расскажи, - говорю, - честно, как все было - облегчишь свою участь. Нет - пеняй на себя». И парень выложил все, как было. Так что еще одним нераскрытым преступлением меньше.
– Наверное, теперь еще кое-что выяснится, - сказал Самсон. - Парни с размахом.
– Когда они будут здесь?
– Только вчера этапировали. Думаю, дней шесть, - сказал Вардан, - их же везут с комфортом, как вы и приказали, раздельно. Николай так и не знает, задержаны или нет его сообщники. А остальные вообще уверены, что шефа, как они его называют, мы еще не взяли.
– Это очень важно. На первых порах они дадут нам так много, что потом и делать будет нечего. Разве только заниматься следственным экспериментом. Ну а что они сказали о наводчике? Кстати, кто первый о нем заговорил?
– Николай, - ответил Вардан.
– А Феликс, собственно, никого и не выдавал. Он лишь во всех подробностях рассказывает, как действовал сам. Ни словом не обмолвился о своем шефе, пока мы сами ему об этом не напомнили, - сказал Самсон.
– Так он же не знает, что Николай задержан.
– Не знает. Но мы ему объявили, что нам все известно. А когда сказали, что его дружок в тот день находился в больнице, он от удивления сник. Зато Николай всех назвал, с самого начала. И валит в основном на работника банка Завена Багдасяна да на Феликса Каланяна, который и действовал якобы по схеме наводчика.
– А как он ведет себя?
– В первый день во время допроса в Москве все хорохорился, никак не мог прийти в себя. На второй - болтал без умолку, выдавал себя за жертву, за человека, которого околпачили, И опять болтал. На третий день, почувствовав, что дело намного серьезнее, чем ему кажется, смотрел на нас уже зверем. А с одним из московских следователей отказался говорить, потому что тот к нему обращался на «ты». На четвертый день начал торговаться. Готов был выложить все и даже, как сам выразился, «больше, чем надо», только при условии, при гарантии, что судить его будут не по одной статье с Феликсом, который является единственным грабителем банка.