— Они это сделали на пари,— разъяснил отец Бодуэн, заместитель ректора иезуитского колледжа. Отец Бодуэн отрицал, что потребовалось вмешательство полиции, и заявил, что инцидент исчерпан.
— За каким дьяволом,— интересуется Александра в присутствии Уинифриды, Вальбурги и Милдред,— им понадобился ее наперсток?
— Так они же два раза приходили,— жалобно гнусит Уинифрида.— В ту же ночь, когда их не поймали, и на другую, когда поймали. Они сначала пришли осмотреться и проверить, трудно или нет, и забрали с собой наперсток, чтоб доказать, что нетрудно. Отец Бодуэн и отец Максимилиан согласились, вот они и пришли на другую ночь за любовными письмами. Это просто было...
— Уинифрида, хватит,— говорит Вальбурга.— Александру все эти подробности не касаются. Не надо их, пожалуйста.
— Ну как,— говорит упрямая Уинифрида,— она же сама спрашивала: за каким дьяволом...
— Ничего подобного Александра не спрашивала,— угрожающе говорит Вальбурга.
— Совершенно ничего подобного,— соглашается Милдред.
Александра сидит за рабочим столиком и улыбается.
— Александра, я это слышала собственными ушами. Вы спрашивали про наперсток.
— Если вы верите собственным ушам больше, чем нам, Уинифрида,— говорит Александра,— то, пожалуй, пришло время расстаться с вами. Может быть, у вас пропало религиозное призвание, и мы вас не осудим, если вы решите без лишнего шума вернуться в мир — до выборов, конечно.
Омраченное и затуманенное сознание Уинифриды вдруг на миг проясняется. Она говорит:
— Сестра Александра, вы меня абсолютно ни о чем не спрашивали, а я вам ничего не отвечала.
— Вот именно,— говорит Александра.— Я вас так нежно люблю, Уинифрида, так бы вас и съела, только что терпеть не могу жирного пудинга. Будьте добры, пойдите к монахиням и поделитесь с ними своими соображениями. А то они шепчутся и никак не могут понять, что произошло. Наложите на Фелицату трехдневное покаянное молчание. Дайте ей новый наперсток и десять ярдов поплина, пусть подрубает.
— Фелицата сейчас в саду, и с ней Томас,— сообщает Уинифрида.
— Александра сильно простудилась, и у нее заложило уши,— говорит Вальбурга, разглядывая свои изящные ногти.
— Исчезните,— говорит Милдред, и Уинифрида исчезает, а между тем цилиндрические ушки в стенах воспринимают звуковые колебания и передают их на магнитофон в диспетчерской, и кассета за кассетой послушно вертятся час за часом.
Уинифрида удалилась, и три сестры минуту сидят в молчании: Александра изучает газетную вырезку, а Вальбурга и Милдред изучают Александру.
— Фелицата в саду, и с ней Томас,— говорит Александра,— и она до сих пор надеется стать аббатисой Круской.