— Какой же у нас красивый город, несмотря на нефомалов! Особенно вид с Троицкого моста на Стрелку Васьки, Дворцовую набережную и Петропавловку. Когда погружаешься в Петербург, чувствуешь себя его частью и не испытываешь всего этого одиночества.
В конце концов, мы свернули на небольшую улицу, выходящую потом к Литейному проспекту.
— Пришли? — выжидательно спросила я.
— Ты живешь в этом доме? — испуганно спросил он.
— Да, а что? — удивилась я. Интересно, спросит он или нет? — Чего испугался?
— Как здорово! Одна?
— Что — одна?
— Живешь одна?
— Я все ждала, когда ты это спросишь. Нет, с родителями.
— А как они отнесутся к моему приходу? — испугался Феликс уже по-настоящему. Ага, вот он, момент истины!
— А никак. Они сейчас в Хельсинки. Мы всегда жили в этом доме, сколько я себя помню. Всю мою жизнь.
— Красивый дом. И тут какие-то маски…
— Это — голова Горгоны. В этом доме раньше проживал один очень известный и очень интересный художник. Вон мемориальная доска. Хорошо, что мы сейчас приходим, а не уходим.
— Конечно, хорошо. А почему?
— Понимаешь, у меня, наверно, уже легкая паранойя. Постоянно кажется, что не закрыла входную дверь, не выключила электронагревательные приборы. Возможно, виновата реклама, которая призывает это делать? Но, я уже больна от этого. Все же решила обратиться к специалисту по восстановлению памяти, а то это уже, знаешь ли, начинает пугать.
— У меня тоже постоянно такая тема, — подтвердил он, слегка кивнув головой. — Все время такие мысли.
— Да? А мне тут столько всего порассказали о моем детстве, а я не помню ничего! Зато как будто вспоминаю то, чего со мной никогда не было. Не могло быть. Как куски фильма. Удивительно забавно.
— Это — ложная память. У меня тоже бывает.
«А ведь он сейчас соврал, — удивилась я. — Он не верит этим своим словам. Почему? Ведь он не сказал ничего такого особенного?»
— Пошли к врачу вместе? — говорю я вслух.
— Не, не пойду. И ты не ходи, а то столько нового про себя узнаешь, что лучше бы и не знать вовсе. Не люблю ходить по врачам, — сказал он, разглядывая мемориальную доску на нашем доме.
— Ладно уж, давай, заходи в парадную, потом посмотришь, никуда от тебя эта доска не денется…
Как мы вошли и как поднялись в квартиру, я почему-то уже плохо помню.
— Давай. Вот ванна, вымойся после своей милиции.
— Это не моя, а твоя милиция, — сердито пробурчал он. — Моя в Москве, и она меня там бережет.
— Ну, лан, не цепляйся ты. Вот халат, шлепки, фен, обсохнешь потом, а то простудишься еще. Шмотки свои мне отдашь, простираем. У нас финская машина, она быстро стирает и хорошо сушит — можно прям сразу и надевать. Можно и белье потом постирать.