— Что тебе нужно, человек?
— Ты можешь спасти ту, с которой недавно говорил через Портал?
— Прошли века, и ее прах давно растворился в твоем мире.
— Спаси ее! Спаси от костра!
— Спасти от костра? И это ты просишь об этом меня? Что-то новое! Зачем это мне? Да и как? Не могу изменить ход времен, ты же знаешь.
— Ты можешь забрать ее душу за секунду до пламени и перенести в наше время? Ничего не изменится и парадокса не будет.
— Могу. Но зачем?
— Я буду твоим рабом.
— У меня нет рабов. У меня только слуги и жертвы. Рабы мне не нужны, а жертв пока хватает.
— Я буду твоим слугой.
— Зачем тебе все это?
— Спаси ее.
— Ты этого так хочешь?
— Да! Я тебя об этом прошу.
— Хорошо. Сделаю. За мгновение до того, как первые языки пламени дотронутся до нее, душа покинет тело и уже никто ничего не заметит.
— Ты сделаешь это?
— Да, сделаю. И в вашем времени ее душа родится в новом теле, и только через двадцать лет она станет такой как тогда.
— А она будет что-нибудь помнить?
— Почти ничего. В детстве ее будут беспокоить странные и непонятные ей сны, но потом они пройдут и забудутся. И только к двадцати годам она начнет вспоминать прошлую жизнь. А ты с настоящего момента станешь моим слугой.
— А в чем это будет выражаться?
— Будешь служить мне, — размеренно заявил неживой голос без всякого намека на эмоции.
— Как? Что мне надо делать?
— Ты будешь свидетелем иловцом душ. Ты будешь лучше многих видеть и ощущать несправедливость, зло и несчастья живых и не сможешь равнодушно проходить мимо. Ты будешь стараться им помочь, но помощь твоя будет отвергнута или пойдет на пользу только мне!
— А если останусь безразличнымсвидетелем?
— Тогда твоя душа будет болеть, сердце разрываться, твой мозг будет отказываться служить тебе, и на время ты будешь погружаться во мрак безумия.
— На время? — не понял я. — На какое?
— Будет зависеть от глубины страданий тех, мимо кого ты пройдешь безучастным…
— А что буду чувствовать? Конкретно?
— Вот это…
Тут я ощутил, как мое сердце сделало несколько ударов подряд, приостановилось, потом повторило сбой, а в груди почувствовал пустоту и недостаток воздуха. Ледяной ужас затопил все мои мысли и сознание начало куда-то уходить.
Я дернулся, издал судорожный вздох, и…
Я издала судорожный вздох, когда я нашла под софой в спальне родителей Димкину записную книжку.
Уборка — это неравномерное распределение мусора. Мои папа-мама обещали приехать на эти выходные, и мне срочно требовалось привести квартиру если не в идеальный порядок, то хотя бы убрать тот срач, что накопился за время их отсутствия. Пока их не было, я более-менее следила только за своей комнатой, кухней и санузлом. Теми местами, куда теоретически могли заходить мои гости. Гостиная и комната родителей были для моих друзей табу, но пыль и собачья шерсть накапливалась и там, пылесосить было все-таки надо.