Я шел рядом и думал о превратностях судьбы. Посмотрел на раненного бойца, молодого парня, радиста, и что-то толкнуло меня.
— Раненного оставишь со мной если повезет, может удастся его спасти.
Строгов удивленно посмотрел на меня.
— Ты же сказал….
— Да сказал, но о ликвидации никто ничего не говорил. Просто люди перейдут в мое распоряжение, и будут иметь особый статус… до конца жизни. Все, времени нет. Принимай решение.
У Строгова не было выбора. Он и оставшиеся от группы пять человек погрузились на большой катер, малый взяли на буксир, отошли от берега и ушли вверх по течению. Буквально минут через десять, когда мы с Егором ушли в прибрежные кусты и готовили раненных для транспортировке в воде, над рекой прошли два самолета с немецкими опознавательными знаками в сторону ушедших катеров. Оттуда послышался характерный грохот ДШК перекрывающий треск авиационных пулеметов. Егор пристально взглянул на меня, но взял себя в руки и стал дальше помогать перебинтовывать радиста, который был очень слаб от потери крови. Мы и его и Игоря перебинтовали, замотали места ранений в обрывки резиновых гидрокостюмов которые были в комплекте с дыхательными приборами, защитив, таким образом, раны от попадания речной воды. После чего забрались глубоко с раненными в камыши, куда перетащили все необходимые для транспортировки вещи и затаились до вечера. Вторую радиостанцию я предусмотрительно забрал у Строгова, она ему сейчас ни к чему.
Мимо нашего укрытия по реке прошли еще два катера, которые уже целеустремленно неслись вверх по течению, догонять беглецов. По сути дела, мой план с отвлечением внимания удался, но мне от этого легче не было, единственное, что я мог помочь, это постараться позаботиться о раненных.
Пока я размещал раненных и надувал несколько автомобильных камере, которые мы прихватили из Москвы на всякий случай, для создания надувного плота, Егор пробрался на берег и тщательно убирал все следы, по которым нас могли найти в камышах, зато оставил несколько отличительных следов, чтоб немцы, не раздумывая, стали гоняться за катером.
Время медленно тянулось, раненные страдали от жажды, но при таких ранениях нельзя давать пить, поэтому мы периодически смачивали губы обоим и тихо переговаривались с Егором. Это был так, разговор ни о чем. Оба были на взводе и с нетерпением ждали темноты. Тяжело это было. Игорь пришел в себя. Пришлось ему пояснить, что нас ожидает этой ночью, но парень оказался настоящим и даже в такой ситуации не потерял силы воли, терпел боль и крепился. Пока наступили сумерки, мимо камышей, в которых мы затаились, несколько раз проходили патрули, которые быстрым темпом шли в основном вверх по течению, осматривая берег на предмет высадки людей.