Ван Дер Вельде любил вкусно поесть и за кока своего, по слухам, заплатил немалые деньги. По древней традиции, на пиратских кораблях капитан ест тоже самое, что и вся команда, а нарушение этого правила чревато бунтом. Но некоторые мелочи капитану все же прощаются, в знак уважения со стороны команды. К тому же, корабль только что побывал на Тортуге, где истомившиеся от однообразия морской пищи пираты успели запастись свежим мясом и фруктами. Одним словом, я никогда прежде на таком роскошном ужине не был, включая даже памятный визит к губернатору Ле Вассеру. Там было много золота, рома и пьяных, но не было таких вкусных блюд.
И все же я старался не столько жевать, сколько смотреть и слушать. За столом я оказался рядом с Кристин, которая то и дело кидала насмешливые взгляды на Дюпона. Тот наконец не выдержал и произнес тост за ее здоровье, заодно принеся извинения.
— Милая Кристин, ну как я мог узнать тебя? Мы не виделись года три, и ты очень выросла. Только иногда мне казалось, что…
— Ты был занят! — хихикнула Кристин. — Сторожил жену. Так что скорее ты меня прости: я увезла леди Моник!
— Моник — твоя жена? — изумился Ван Дер Вельде. — А я и не слышал! Почему ты мне не сказала, крошка?
— Боюсь, наш союз оказался неудачен, — холодно произнесла Моник и посмотрела на капитана Гомеша, который весь обед не сводил с нее глаз. — Мсье Дюпон оказался слишком ревнивым и грубым человеком.
— Вот как? — беспечно усмехнулся буканьер. — Ну, я надеюсь, мы скоро все это обсудим с глазу на глаз и, глядишь, помиримся! Она у меня красавица, правда, друг Гомеш?
Капитан Гомеш молча перевел взгляд на француза и как-то криво усмехнулся. Я заметил, что тарелка его осталась полна. Моник с громким хрустом откусила от яблока и пират снова уставился на нее. Мне показалось, будто он глазами готов слизать сок, текущий по ее подбородку. Моник воспользоваться салфеткой не торопилась, их взгляды встретились и я с досады скрипнул зубами.
— Страдай, страдай! — хихикнула мне на ухо Кристин. — Что тебе еще остается?
Этот Гомеш мне не понравился с самого начала. В противоположность неряшливому Ван Дер Вельде, он одевался с исключительным пиратским шиком. Дорогие, не сбитые сапоги с широкими отворотами сияли начищенными золотыми пряжками, не отставал и красный камзол со своим золотым шитьем
— казалось, портной только что выпустил его из рук. За широким алым кушаком торчали пистолет и длинный кортик. Был ли Гомеш красив? Не знаю. Дюпон, широкоплечий, с широкой открытой улыбкой, мне кажется, должен был вызывать у женщин куда более глубокую симпатию, чем этот португалец. Но Моник, как я успел убедиться, была цинична. Вот только зачем ей очаровывать Гомеша?