Она обняла меня, сдержанно, сообразно месту и времени.
— Надо же! Кого я вижу! Ты ведь обещал съездить со мной весной в Дильсберг!>[60] А сам являешься, только когда тебе что-то понадобилось. Я, конечно, рада тебя видеть, но я все равно обиделась. — Она действительно смотрела на меня с радостью и в то же время обиженно.
Бабс — живая и отзывчивая женщина, маленькая, крепкая, с быстрыми движениями. Я знаю немногих пятидесятилетних женщин, которые так небрежно одеваются и так непринужденно себя ведут, сохраняя при этом обаяние своего возраста и не стремясь променять его на неестественную моложавость. У нее плосковатое лицо, глубокая поперечная складка на переносице, полные губы, решительный, иногда даже строгий рот, карие глаза с тяжелыми веками и коротко стриженные седые волосы. Она живет вместе со своими двумя давно выросшими детьми, Рёзхен и Георгом, которым с ней настолько комфортно, что они никак не решатся начать самостоятельную жизнь.
— Неужели ты действительно забыла нашу поездку в Эденкобен,>[61] в День отцов?>[62] Тогда получается, что это скорее мне надо обижаться на тебя!
— О боже!.. Где и когда я должна играть в теннис? Неплохо бы, конечно, узнать — почему?
— Я заеду за тобой в четверть пятого. Домой, договорились?
— А потом отвезешь меня на репетицию! — Она поет в хоре «Маннхаймер-лидертафель».
— С удовольствием. Мы с тобой сегодня играем с пяти до шести на теннисном корте РХЗ в Оггерсхайме. Смешанный парный турнир с одной секретаршей и ее другом, главным подозреваемым в деле, которое я сейчас расследую.
— Как интересно! — сказала Бабс.
Иногда мне кажется, что она не принимает мою работу всерьез.
— Если тебя интересуют подробности, я расскажу тебе все по дороге. А если нет — тоже неплохо: мне нужно, чтобы ты вела себя естественно и непринужденно.
Раздался звонок на урок.
Надо же — он действительно звучал так же, как и в мои школьные годы. Мы с Бабс вышли в коридор. Ученики устремились в свои классы. Они были не только иначе одеты, чем мы, и носили другие прически — у них были другие лица. Они показались мне какими-то более неприкаянными, они явно знали больше, чем мы в свое время, но эти знания их не радовали. У них была какая-то вызывающая, грубая и в то же время неуверенная манера двигаться. Воздух вибрировал от их крика и грохота. Мне даже стало не по себе.
— Как ты здесь выдерживаешь, Бабс?
Она не поняла. Возможно, не расслышала вопроса. Она вопросительно посмотрела на меня.
— Ну ладно, до скорого. — Я поцеловал ее. Несколько учеников засвистели.
Наслаждаясь покоем и тишиной в машине, я съездил в универмаг «Хортен», купил шампанское, теннисные носки и две аудиокассеты для своего отчета, который сегодня вечером собирался надиктовать на пленку.