На переднем плане отчетливо видна была точно такая же корзина, какую получил и я. Потом мне попалась на глаза копия маленькой газетной заметки от мая 1970 года.
Ученые в роли узников-каторжников РХЗ. Институт современной истории поднял горячую тему. Темой последнего тома «Ежеквартальных сборников материалов по современной истории» стал принудительный труд еврейских ученых в германской промышленности с 1940 по 1945 годы. Согласно этим материалам именитые еврейские химики вынуждены были в тяжелых и унизительных условиях трудиться над разработкой химических боевых отравляющих веществ. Пресс-секретарь РХЗ сообщил о готовящемся к печати юбилейном сборнике материалов по случаю 100-летнего юбилея РХЗ в 1972 году, в одном из которых речь пойдет об истории предприятия в годы национал-социализма, и в частности о «трагических главах» этой истории.
Почему это заинтересовало Мишке?
— Вы не могли бы подойти сюда на минутку? — позвал я фрау Бухендорфф, которая сидела в кресле в соседней комнате и смотрела в окно.
Я показал ей заметку и спросил, не знает ли она что-нибудь об этом.
— Да, Петер в последнее время часто расспрашивал меня о разных вещах, связанных с РХЗ. Раньше он этого не делал. А что касается еврейских ученых, то я копировала для него и тот самый материал из юбилейного сборника.
— А откуда у него этот интерес, он вам не говорил?
— Нет, а я не спрашивала, потому что говорить с ним в последнее время вообще было непросто.
Я нашел копию юбилейной статьи в папке «Reference Chart Web». Она стояла среди компьютерных распечаток. «R», «С» и «W»>[73] бросились мне в глаза, когда я скользнул прощальным, разочарованным взглядом по полке. В папке было множество газетных и журнальных статей, несколько писем, брошюр и компьютерных распечаток. Все это, насколько я мог видеть, в той или иной мере было связано с РХЗ.
— Я ведь могу взять эту папку с собой?
Фрау Бухендорфф кивнула. Мы покинули квартиру.
Обратно мы ехали по автостраде, и верх был поднят. Я держал папку на коленях, чувствуя себя при этом гимназистом.
— Вы ведь были прокурором, господин Зельб. Почему же вы бросили эту работу? — спросила вдруг фрау Бухендорфф.
Я достал из пачки сигарету и прикурил. Когда пауза затянулась, я сказал:
— Сейчас, фрау Бухендорфф. Сейчас я отвечу на ваш вопрос, одну минутку.
Мы тем временем обогнали огромную фуру с желтым брезентом и красной надписью «Вольфарт». Громкое название для транспортно-экспедиционной фирмы.>[74] Мимо нас с ревом промчался мотоцикл.
— После войны я стал неугоден новым властям. Я был убежденным национал-социалистом, активным членом партии и жестким прокурором, который не раз требовал и добивался смертной казни для подсудимых. Было в моей практике и несколько громких процессов. Я верил в справедливость существующих порядков и считал себя бойцом юридического фронта. На другом фронте я не мог воевать после ранения сразу же вначале войны…