А дома… Дома я сдалась. Я на самом деле собиралась пожить у подруги, и готова была любыми способами вырваться из квартиры, и мне казалось, что меня ничего не остановит. Я ожидала от Геры чего угодно — злости, ярости, насилия, но никак не тех слов, что я нужна ему, пусть и ненадолго. А нежность в его голосе лишила меня способности к сопротивлению. В тот момент я окончательно сломалась, и разрешила себе побыть счастливой хоть несколько месяцев, прекрасно понимая, что за это мгновения счастья потом всю оставшуюся жизнь буду расплачиваться душевной болью. Я запретила себе думать о будущем, и старалась жить только сегодняшним днём.
Но всё оказалось сложнее. Меня покусали, а потом проблемы стали расти как снежный ком — попытка похищения, авария и обращение.
Я до сих пор не знала, как мне относиться к обращению. Гера поступил как эгоист, обратив меня без моего согласия, но ведь теперь я смогу быть рядом с ним, и моя мечта исполнилась. Хотя и понимание этого пришло совсем недавно. А когда только это всё началось, я испытывала жгучую ненависть к Гере.
Когда он меня разбудил и сказал, что собирается сделать, я готова была убить его, и сопротивляться до последнего, но как сопротивляться физической силе вампира, будучи связанным человеком? А когда он меня развязал, я решила выброситься из окна, потому что не представляла себя вампиром, но Гера не дал мне этого сделать, а потом мне уже было не этого. Я оказалась в аду. Мне казалось, что меня варят в кипящем масле, одновременно с этим разрывая меня на кусочки и ломая мне все кости сразу. Болело абсолютно всё, и я уже ни о чём думать не могла. Я всю жизнь буду вспоминать своё обращение. Мне казалось, что эта боль никогда не отпустит меня и, меня будут вечно терзать в этом пекле. Потом я с удивлением узнала, что это длилось только полтора часа. Мне же казалось, что это длилось не меньше недели.
После пробуждения желание убить Геру не убавилось, но когда он вслух произнёс, что это уже необратимо, меня как будто окунули в прорубь с ледяной водой. Я вдруг отчётливо поняла, что я уже ничего не могу с этим поделать, и бесполезно драться с ним или ругаться — ничего уже изменить нельзя. Мне хотелось только одного — умереть, потому что мне казалось, что я не смогу жить в теле вампира. Я просто легла на кровать и стала ждать, сама не знаю чего. Может того, что за мной придёт Иви, или того, что я просто умру от голода, или удобного случая, чтобы сбежать от Геры. Я видела, как умирают вампиры и самым верным способом посчитала сбежать от Геры и положить голову на рельсы под любой из поездов. Но была одна вещь, которая меня удерживала. Гера никогда раньше не говорил, как ко мне относиться, а перед обращением и после пробуждения всё время говорил мне, что любит меня, и пытался объяснить мне свой поступок. Отбросив злость и ярость, я попыталась его понять, и спросила сама себя: «А как бы я поступила на его месте? Тоже обратила бы его?». Ответа на свой вопрос я так и не нашла. Точно я знала только одно, что в любом случаи не вела бы себя таким образом. Я попыталась бы с ним поговорить, убедить его стать вампиром по собственной воле. Но с другой стороны, и Геру можно было понять — мне грозила опасность.