Только бы дойти…
Человек пытался сосредоточиться, вспомнить, понять: кто на него напал? С кем он дрался?
Что-то огромное, стремительное и яростное, обладающее чудовищной силой… Один бросился на него сзади, располосовал когтями костюм, одежду и… черт, как болит спина! Кровь уходит… Самому такие раны не зашить. А если на когтях зверя был яд… Вторая тварь выбила из руки пистолет и следующим ударом обязательно оторвала бы башку, если бы не армейский нож — кей-кей, кинжал коммандос, размером чуть меньше мачете, с одним зазубренным краем, — который человек вогнал в монстра и провернул там пару раз. Кажется, после этого они поостыли и… отступили? Что произошло потом?
Он не помнил. Мысли путались.
Как он оказался в городе? Когда? Зачем?
Человек не мог ответить ни на один вопрос. Помнил схватку, но когда пытался восстановить в памяти облик тварей — лишь бессильно скрежетал зубами. После того, как твари ушли (Почему? Посчитали, что он не жилец? Почему не сожрали?) он, наверное, какое-то время был в беспамятстве. Осознал себя уже бредущим по городу.
Человек несколько раз падал от усталости, недолго лежал без движения, пытаясь перевести дух, но каждый раз, поднимаясь, тратил сил больше, чем накапливал за короткий перерыв.
На город опускались сумерки. Человек тревожно озирался.
Правая рука в изодранной перчатке скользнула под защитный костюм и легла на рукоять кей-кей, висевшего на поясе куртки в коротких ножнах. Ему слышались, а может быть, только чудились звуки, от которых кровь стыла в жилах: вой, поскуливание, рычание, а иногда чавкание и короткий яростный рык, словно неведомые звери дрались за добычу.
Человек оглядывался испуганно, но вокруг не было ни души.
Поднялся ветер, пошел снег.
С каждым шагом сил оставалось все меньше, но человек уже не мог позволить себе остановиться на пару минут, чтобы перевести дух — следовало спешить. Если еще час назад спину саднило, но теперь раны причиняли жгучую боль; временами ему казалось, что в них копошатся какие-то насекомые… Человек рычал и передергивал плечами. К тому же, с наступлением сумерек температура воздуха понизилась, и холод добирался до тела сквозь распоротый комбинезон.
Окружающие предметы плыли и двоились — отказывало зрение. Человек те-перь едва волочил ноги, ставшие деревянными и не желавшие слушаться.
Он вдруг отчетливо услышал чью-то речь и как автомат повернул на голос… Лишь чтобы убедиться: никаких людей здесь нет и быть не может. Но сумрак вокруг шипел, рычал, скулил, и звуки эти становились все ближе…
Он почти выбрался из города.