— Ты ведь говорил, что к людям меня выведешь, — недоуменно сказал Игорь.
— К людям, — подтвердил проводник. — Почти что к людям. На Черкизон.
Что за название, думал Князев. Была ли такая станция в метро? Антон бы ему сказал, будь он рядом. Антон все станции знал наизусть, карту мог по памяти нарисовать…
— Тебе понравится, — заверил его спутник. — Люди. Если они тебя не убьют и не съедят, будешь с ними жить. Привыкнешь. А не понравится — пойдешь дальше. Можешь до самой Ганзы дойти. Поселишься на любой станции. Станций много, людей много… Выберешь.
Князев смотрел на розовую маску молча, с непониманием.
— Ганза?..
— Кольцевая линия.
— Кольцевая? Там разве есть живые? Люди?
— О да. Очень даже живые, — ответил его проводник. — Чересчур даже, на мой вкус.
Все-таки есть! У Игоря все внутри пело.
— Но нам рассказывали, — осторожно, боясь верить чужому созданию, случайному спутнику, произнес Князев. — Нам рассказывали, что там ничего. Что там все мертво. Пустошь. Может, дескать, на одной станции что-то есть… На Измайловской.
— Врали, — коротко сказал Охотник. — Все врали. А как объясняли?
— Взрывы… Ядерные… Воздух через вентиляционные шахты высосало. Все погибли.
Проводник с минуту молча глядел на Игоря, а потом хлопнул себя по бокам.
— Люди так делают. Чтобы другими людьми управлять. Заставляют верить, что никакого другого мира, кроме того, где они правят, нет. Метро строили как бомбоубежище. Противоатомное. Все рассчитали. Вас обманывают. Думаю, ваши же начальники. Начальники врут больше врагов. Им привычнее и проще врать.
Князев молчал, только хватал воздух ртом.
— Вот патроны у тебя откуда? — Из-под резиновой розовой маски Игоря сверлили два желтых сатанинских глаза.
Искушает.
— На Первомайской производят, — сказал Игорь не вполне уверенно: он и сам себя спрашивал частенько, где же именно на Первомайской может располагаться тот самый секретный патронный завод, о котором говорил Балагур.
— Нет, — возразил Охотник. — Это патроны с Кузнецкого моста. Там и клеймо есть. «КМ».
— Это «Калашников модернизированный», — барахтался Князев.
— Можно по-разному расшифровывать, — согласился Охотник, и голос его издевательски звякнул. — Хоть со своей фамилией попробуй. «Князев…». — Он сделал вид, что задумался.
— А как они к нам на Первомайскую попадают? — Князев не желал экспериментировать со своей фамилией. — Патроны?
— Торгуете, наверное. У вас что-нибудь производят? Или, может, по поверхности лазаете, сталкерствуете? Собираете, что там от настоящего старого человечества в наследство осталось?
— Лазаем, — признал Князев. — Собираем. Но большую часть выбрасываем, потому что непригодно к употреблению. Остальное — между гражданами. Согласно заслугам и статусу. — Язык сам чеканил заученные слова Конституции Первомайской республики.