Фортнем выпростался из кресла и встал.
— Значит, ты хочешь, чтобы я не только рисковал собственной шкурой, но еще при этом снимал на камеру, как эта тварь будет рвать наших парней на куски? Вместо того, чтобы пытаться хоть чем-то помочь им?
— Кто может знать, как все обернется? Возможно, жертв больше не будет. Возможно, это даже и не животное, а какое-нибудь явление. Возможно, буран закончится раньше и завтра мы уже улетим отсюда. Но нам следует быть наготове, Аллан. Просто на всякий случай.
Фортнем почувствовал, что с него хватит.
— Почему камеру Кена Туссена нашли в лазарете, всего в нескольких ярдах от того места, где лежало тело Питерса? — спросил он резким тоном. — Ведь это ты поручил ему там, в вестибюле, снять растерзанный труп?
— Жаль, что запись не сохранилась. — Конти опять перевел взгляд на экран, где снова медленно падал на землю огромный дирижабль, объятый пламенем и дымом. — Примитив, — пробормотал он. — Любительщина. Но теперь все пойдет по-другому. В своем фильме — кстати, автобиографическом фильме — я продемонстрирую зрителю подлинную трагедию. Столь же по-своему незабываемую, как и трагедия «Гинденбурга»… но на сей раз отмеченную печатью истинного мастерства.
— С меня достаточно и того, что пришлось снимать лица ребят, которым сказали о гибели Джоша. Но это… — Фортнема передернуло. — Короче, на меня не рассчитывай. Ты просто чудовище уже за одно то, что предлагаешь мне подобную низость.
Конти потребовалось какое-то время, чтобы оторвать взгляд от экрана и повернуться к Фортнему.
— Аллан, ты ведь работаешь на меня, — произнес он с расстановкой. — И если тебе не хватает духу выполнять то, что я требую, ты не годишься в кинодокументалисты. Учти, я добьюсь того, чтобы как профессионал ты погиб.
— Знаешь, — ответил Фортнем, — почему-то мне кажется, что с одним из нас это уже случилось.
Повернувшись, он быстро вышел, не проронив больше ни слова.
Рядовой Донован Флюк с мрачным видом шагал по поперечному коридору южного крыла уровня «В», нагруженный тремя тяжелыми сумками. Сперва он не поверил своему счастью, получив задание препроводить мисс Эшли Дэвис в ее новое временное жилище. Может, она и была той еще стервой, но все равно оставалась при этом самой красивой женщиной из всех, каких он встречал в последний сезон. Хотя, собственно говоря, в последние четыре месяца он никого из подобных особ и не видел, кроме еще пары бабенок из съемочной группы. И это — увы! — невзирая на то, что до поступления на военную службу Донован слыл отчаянным ходоком. Он и в армию-то подался лишь для того, чтобы избежать проблем с разъяренным ревнивым мужем. Заводить шашни с симпатичными кралями было ему не впервой. Личная помощница телезвезды валялась в предоставленной ей во временное пользование комнатушке, приходя в себя после легкого сотрясения мозга, и получалось, что смазливая знаменитость теперь пребывала в его полном распоряжении. Да и сама она очень просила, чтобы для пущего спокойствия ее поселили невдалеке от солдат. Флюк твердо рассчитывал воспользоваться представившимся ему шансом и, например, очаровать красотку своей фирменной бесподобной улыбкой. А если не выйдет — слегка припугнуть ее, сообщив о гуляющих по базе слухах. Хрень, разумеется, но все утверждают, что ночами по коридорам бродит рассерженный белый медведь. В любом случае Донован не отказался бы, если бы дама вдруг пригласила его у нее задержаться. Пусть ненадолго. А может, не так уж и ненадолго…