— Послушай, Зо, тебе не кажется, что это какой-то преждевременный разговор?
— На самом-то деле я все время гадаю: что будет, если со мной что-то случится, если что-то случится с Кассандрой?
— Ты прекрасно выглядишь. У тебя лишь самые первые симптомы…
— Я тебя вот о чем хотела спросить: как ты думаешь, смог бы ты взять Джамаля к себе? Мне нужно знать, что у него будет кто-то, кто станет заботиться о нем.
— Господи, Зо, — сказал Вилл. — Наверное, смог бы.
— Кассандра уперлась на том, что Джамаль должен жить с мамой. А я не знаю. Мама, она… В общем, мама. Она и Джамаль не очень подходят друг другу, я предпочла бы, чтобы он был с тобой.
— Я должен подумать об этом. Хотя чего там. Скорее всего, так и будет. Если тебе так хочется, я возьму его к себе.
— Спасибо.
— А ты не хочешь перебраться в Бостон? Я помог бы тебе найти там квартиру.
— Нет. Наш дом здесь, у Джамаля здесь друзья. Да и я не могла бы разлучить его и Кассандру.
— Понятно.
— Кассандра для него такая же мать, как я, это еще самое малое. Ты даже не представляешь, какая она.
— Ну смотри, если вдруг передумаешь, если захочешь пожить немного на севере, просто дай мне знать.
— Спасибо.
— Да хватит уже меня благодарить. Прошу тебя.
Зои прошлась Клинтоном по столу, поставила его перед Биллом и низким голосом произнесла:
— Спасибо, Вилл.
— Пожалуйста, — ответил он.
Они сидели за столом, пока на кухню не вышел Джамаль, сказавший, что уроки он сделал и хочет посмотреть телевизор. Около часа они смотрели с ним телевизор, потом Зои уложила его спать. Она и Вилл вернулись на кухню и провели там почти всю ночь, разговаривая. Временами Вилл неторопливо прогуливал Клинтона по столу, временами это делала Зои. Разговаривая с сестрой, Вилл понемногу распутывал ее волосы.
В Бостон Мэри ездила раз или два в год, чтобы повидать сына и побыть в городе, который ее не знал. Правильнее сказать, она ездила повидать сына, а уж то, что пребывание в Бостоне доставляло ей наслаждение, было эффектом побочным — дополнительной и менее сложной радостью. Бостон был своего рода миниатюрным Нью-Йорком, в котором она, однако же, и выглядела лучше большинства женщин ее возраста, и прошлого никакого не имела. Останавливалась Мэри всегда в отеле «Риц-Карлтон», что было, конечно, мотовством при любых обстоятельствах и еще большим для нее, жившей на алименты и на то, что она зарабатывала в «Анне Кляйн». И все же «Риц» того стоил. Проходя в жакете и юбке по его вестибюлю, Мэри выглядела как невозмутимая преуспевающая деловая женщина из Сан-Франциско. Или как американская жена импортера вин, державшего квартиру в Париже и дом в Тоскане. Мэри откладывала для этих поездок деньги, в отпуск никуда больше не ездила, а покупая новую одежду, неизменно думала о том, как она будет смотреться в Бостоне. В Бостоне, где она, проходя мимо витрин дорогих магазинов Ньюбери или Арлингтон-стрит, могла ощущать себя едва ли не импозантной дамой. В Бостоне, даже в лучших районах которого женщины водились все больше приземистые, курносые, с разочарованными лицами наследниц богатых англиканских семейств; в городе, где вершиной моды считались плащи от «Бёрберри», а женщины с пятьюдесятью фунтами избыточного веса не находили ничего лучшего, чем облачаться в шотландку. В Бостоне Мэри могла гордиться своей экзотической чужеродностью, смуглой кожей итальянки и острым, с крупными чертами лицом.