Течение с неустанным упорством сносило тело Бена на юго-запад, к берегу. Мелкая рыбешка касалась его лица, время от времени прядала в открытый рот, зависала там, подергивая плавниками, и стремительно сигала назад. Тело Бена плыло, и дно океана поднималось к нему, становясь все светлее и различимее. Полосы водянистого солнечного света играли на Бене, ловя ясный блеск его глаз. Потом свет стал меркнуть. Тело достигло Шелтер-Айленда лишь после захода солнца, когда берег уже опустел. Волны все выталкивали и выталкивали его на берег, и утягивали назад, и снова выталкивали, еще дальше, пока, наконец, перед самой полночью высокая волна прибоя не выложила Бена на песок и не ушла, чтобы уже не вернуться. Тело его покоилось в кривой мертвой позе — лицом вверх, закинув одну руку за голову и под нелепым углом уложив другую поверх груди. Ночь была ясная. Рак и Большая Медведица горели в небе. Тело провело на песке, лицом вверх, несколько мирных, никем не потревоженных часов. Оно лежало — распростертое, зловещее, наполненное темной, падшей красотой. Посверкивали застрявшие в волосах мелкие ракушки, и кружок полупрозрачного, белого, отполированного водой до опаловой чистоты стекла светился в открытом рту.
Если бы только он возвратился в дом чуть раньше.
Если бы почаще навещал Кассандру.
Если бы любил так, как следовало любить.
Если бы меньше думал о себе.
Если бы поплыл в лодке.
Если бы не сказал «нет».
Сьюзен хотелось украсть его. Она не спала. Не приняла таблетки. Лежала в постели и размышляла о том, что ей следует сделать.
Ей нужно было увидеть его. А времени не оставалось.
Она лежала в постели и думала о месте, в котором он сейчас находится. Бальзамирование уже закончилось, все разошлись по домам. Он там, в чужом доме с обтянутыми зеленой поддельной кожей креслами и фарфоровыми фигурками в белых париках, склоняющими головы за стеклом старинного шкафчика.
Она знала, что ждет ее завтра. Кормление бездомных, утешительные слова знакомых. У нее не будет ни секунды, ни секунды на то, чтобы побыть наедине с Беном. Даже если она потребует в похоронной конторе, чтобы ее оставили с сыном, уединение окажется неполным, потому что за дверью будут стоять знакомые и члены семьи, ожидающие — великодушно, но с нарастающим нетерпением, — когда она закончит и даст им возможность заняться их неотложными делами. А ей еще придется заботиться о Тодде. Сейчас он лежал рядом с ней в постели, мерно дышал, погруженный в забытье таблетками, которых сама она глотать не стала, только притворилась, что проглотила. Она не хотела спать, только не сейчас. Ей нужна была каждая минута.