— Я перед ним виновата, — вздохнула я. — Не помню всего, но я нарушила его прямой запрет. И все, что со мной случилось, произошло исключительно по моей вине…
— Смотри-ка, Танечка! — Анна Альбертовна вдруг ткнула рукой в небо. — Самолеты! А я-то думала, у вас только средневековая магия в ходу…
— Какие еще само… Тьма! — головную боль как рукой сняло. — Накеормайский патруль! Бежим, живо!
Надо было не в озере плескаться, а сразу же дергать отсюда на полной скорости! Несанкционированный выброс Силы подобной мощи, — это патрульным что быку красная тряпка. Объясняйся с ними… не докажешь, что не ты первая начинала!
Видать, Тьма мне последние мозги напрочь отшибла, раз я позволила панике собой командовать. От патруля бегать — последнее дело. Пню понятно, почему. Бежишь — значит, боишься, боишься — значит, виновен, а раз виновен — так получай! И счастье, если живьем возьмут. Могут и с расстояния грохнуть, чтоб себе мороки поменьше было. Они в своем праве. Жалуйся потом из Междумирья кому хочешь!
Далеко мы не убежали, конечно. А вот мнение о себе, и без того не лестное, испортили окончательно.
— Чего боишься? — нервно спрашивает Анна Альбертовна, нервно оглядываясь. — Свои же вроде…
— Свои-то свои, — бормочу, отмечая профессионализм окружающих нас воинов, по мастерству своему равных мне. По меньшей мере — равных! — Вот как выкинут туда, откуда явились…
— И пусть выкидывают! — обрадовалась она.
— Да пожалуйста! — шиплю сквозь зубы. — Только без меня!
Девять человек, семеро в черном — дорей-воины, двое в светлом — аль. Один из светлых — сопляк, совсем недавно дорвавшийся до Силы, ишь, артефактами-то как увешался… надо думать, Посвящение прошел только вчера! Если не сегодня после обеда… Второй хоть и пожилой, но крепкий, из тех, что сотне молодых зададут жару. Артефакт у него всего один, зато мощнейший: золотой диск целителя на длинной цепочке, и Светом от него прет так, что на расстоянии качает. Дорей-воины ничем особенным не отличаются, но сразу видно — эти мужики не чета шагорранским засранцам, встретившим меня на Тропе! Эти сожрут и косточек не оставят…
Командир подошел к нам, упер руки в бока. Ох, и взгляд мне его не понравился! Так на червей мерзких смотрят. Перед тем, как раздавить…
— Вы, бродяги худородные! По какому праву распоряжаетесь Силой без лицензии и дозволения властей Накеормая?!
Меня обжигает внезапной яростью. Будет он еще орать на нас, солдафон, Светом обиженный!
— Сопроводите нас в Накеормай! — требую властно. — А о моей родословной поговорим в другой раз!
Снова уничтожающий взгляд. И лавина глубочайшего презрения: