Иван разлил вино по чаркам, мы чокнулись. Я сказал краткое пожелание:
— Иван, не хотелось бы, чтобы твои спасения вошли у нас у обоих в дурную привычку.
— О, умно сказал, давай выпьем.
Ночь прошла спокойно, но мне, как охраннику, пришлось быть начеку, и задремал я уже под утро.
Утром я проснулся от плеска волн. Ушкуй покачивался на волнах. Я продрал глаза. Мы плыли, судя по изменившимся очертаниям берегов, уже давно.
Рядом со мной под навесом спал Иван, сжав в руке серебряную чарку. Между нами валялся пустой кувшин. Я подобрал его. Неужели это мы вдвоем? Да в кувшине литра четыре, может и пять, кто его мерил? Но чувствовал я себя сносно: голова чистая, только бок почему-то болит. Ага, вот почему. На матрасе лежала пустая чарка, смятая с боков, почти сплющенная. Выходит, я на ней спал. Принцессы на горошине из меня явно не получится. Правда, горошина у нее была под матрацем.
Я растолкал Ивана, тот лишь повернулся на другой бок и лягнул меня ногой. Я заорал ему в ухо:
— Змея!
Иван подскочил как ужаленный и заорал:
— Ратуйте!
— Чего кричишь — плывем давно, вставать надо. Видишь — команда уже кашу с убоиной сварила, да без хозяина есть не садится. Ты уж уважь людей — им работать.
Иван насупился, встал.
— Не напоминай мне про змею. Я с детства боюсь гадов ползучих, как увижу — даже ужа безобидного — так по спине пот холодный течет, Цепенею сразу.
Мы сели в кружок вокруг мачты, Иван, как хозяин, прочел молитву и зачерпнул первую ложку — как отмашку дал. Матросы застучали ложками по стенкам котла. Пять минут — и котел пустой. Свежий воздух, физический труд и плохой аппетит — вещи несовместимые.
— Юра, что хочешь в награду?
— За что?
— Как за что? Опять меня спас.
— Мелочи, Иван. Выпили — и будет.
— Нет. Я отдариться хочу. Весь ушкуй видел, как ты меня спас. Что люди потом скажут? Что Иван Крякутный спасителя не отблагодарил? Мне такой славы не надо.
Я задумался. Коня мне пока не надо, а вот броню бы хорошую не помешало. Свою-то я в воинской избе оставил, когда Москву покидал. О том и сказал.
— О! — обрадовался Иван. — Знаю самолучшего бронника в Нижнем, вернее, в деревушке по соседству — Кузнечихе. Доспехи делает не хуже заморских. Дороговато берет — так то моя забота. Как домой возвернемся, сразу к нему и направимся. Долго делает, но все по телу, по размеру сидеть будет — как рубашка. Друг у меня, Андрей Воробьев, Владимиров сын, у него делал — зело доволен остался.