Как известно, избы возводятся вокруг печи. Карельские, рассчитанные на долгую морозную зиму, — тем более. Причем возводятся они очень продуманно: вот эта большая, в два окна, комната, в которую выходит только один угол печи, называется летней избой, а к зиме здесь должна выстроиться немаленькая поленница — чтобы не бегать за каждой порцией дров на мороз; а основное тепло печь отдаст в меньшую «зимнюю» избу и на кухню.
— Смотри, — сказала Маринка.
Я посмотрел. В углу на истлевшем половике грудой лежали серые, как бы покрытые копотью, кости. Больше в летней избе не было ничего.
Кости были не слишком крупные — ну и, слава богу, не человеческие. Я присел, отогнул угол половика и увидел большой собачий череп. Нет, не собачий. Волчий.
— Волк, — как бы услышав, что я думаю, сказала Маринка.
Я встал. Вдруг закружилась голова, и мне показалось, что сейчас опять пойдет кровь носом.
— Посмотрим дальше?
— Ну раз уж забрались со взломом…
— О! Свечка!
Маринка шагнула к окну, нагнулась и подняла с пола деревянную плошку с торчащей из нее полусгоревшей темно-коричневой свечой. Я поджег фитиль, мы дали огоньку разгореться — и пошли на кухню. Обычно самое интересное в деревенских избах находится на кухнях и чердаках.
Кухня носила следы разгрома. Здесь как будто дрались — лавка валялась перевернутая, стол был сдвинут с места, один стенной шкафчик покосился, другой — просто разлетелся в щепу. Что странно — на полу не было ни мусора, ни осколков. Словно вымели тщательно, причем совсем недавно. Целой посуды и вообще кухонной утвари тоже не было — вынесли? Дверца каржины (если кто не знает, то это такой деревянный короб, примыкающий к печи: сверху лежанка, а с торца — лестница в подполье) была изломана и сорвана с петель. Огонек свечи задергался, и мне показалось, что в подполье легонечко втягивается воздух.
— Как интересно… — пробормотала Маринка, наклоняясь к боковой стенке каржины. — Посвети, Кость.
На досках, отшлифованных песком, угадывались глубоко прорезанные узкие рисунки, которые снова, как и на перекладине ворот, не удавалось как следует рассмотреть.
— Сбоку, сбоку… — командовала Маринка. — Пониже… вот так.
Наконец свет действительно упал как надо, и стали видны знаки и фигуры.
— Олень… лось, да?., волк… еще волк… медведь… а это что?
— Паук, — предположил я.
— Нет, это какая-то составная руна, я думаю… так, а это?
— Ну не крокодил же.
— Щука! А это какие-то птицы. А это?..
— Человек, надо полагать.
— Какой-то странный.
— Лось еще страныне.
— Так, а тут что? Не рассмотреть…
— Не рассмотреть. Вернемся потом с фонарями, с бумагой, графитом, пофоткаем, снимем рисунок…