— Дай мне. — Крум взял портфель.
По мосту с того берега к мальчикам бежала Здравка.
Перешли шоссе, пробираясь между машинами, из портфеля Паскала торчала палка с нарисованным знаком «Стоп», но всем было не до того, друзья молча шагали по тротуару.
— Вот и я, — догнала их запыхавшаяся Здравка. Никто ей не ответил.
— Ай-ай-ай, какой ты мокрый! — заахала девочка, дотрагиваясь до одежды Паскала.
— Ну, хватит ныть, — оборвал сестру Крум. — Не один он мокрый.
Но Здравка на других и не взглянула.
— Подожди! — остановила она Паскала, пытаясь вытереть его волосы.
— Здрава! — Крум сердито поджал губы. — Нечего тут на улице цирк устраивать!
— Это вы цирк устраиваете, — рассердилась Здравка. — Точнее, ты! Твои небось выдумки.
Только теперь она посмотрела на Яни, который шагал как деревянный, расставив руки в стороны, на Иванчо — в хлюпающих кедах, в обвисшем тренировочном костюме — и прыснула, прикрыв рот ладонью:
— Ой, какие вы смешные! Если бы ты знал, Крум, братик, какие вы смешные!
Крум, может быть, этого и не знал, но чувствовал. По взглядам и улыбкам прохожих, по угрюмому молчанию товарищей он понимал, что они выглядят не лучшим образом, если даже Здравка смеется над ними. Крум просто сгорал от стыда.
Неподалеку от поворота на пустырь Дими остановился.
— Мне сюда, — кивком показал он на соседний широкий мост и проспект, по которому лежал маршрут троллейбуса, едущего прямо к спортивному комплексу.
— Иди, — коротко ответил Крум.
Дими шел с некоторой неуверенностью, прижимая локтем перекинутую через плечо спортивную сумку.
— Чемпион, — презрительно процедил сквозь зубы Спас. — Только тренировки на уме.
Крум чувствовал, что товарищи готовы сейчас разбрестись кто куда. Получается, что первая же неудача может испортить все задуманное.
— Идемте ко мне домой! — сказал он. — Там обсушимся.
Что ж, раз ему в голову пришла идея перепрыгивать через речку и мастерить всякие там маски-шлемы и бомбы, которые так здорово усовершенствовал Паскал, нужно найти в себе силы, чтобы достойно встретить первую неудачу.
Бабушка не станет их ругать, наоборот, выстирает и выгладит испачканную рубашку Паскала, Крум сам раздвинет ей гладильную доску, и все пройдет, все забудется. Вот если бы отец был дома, так легко не удалось бы отделаться от неприятностей, хотя и отец всегда его понимал.
— Бабушка вам все выгладит, — ободряюще сказал Крум, — будет как новое!
— Ха! — воскликнул Спас. — Паскал и Яни, может, и высохнут, а Иванчо… Знаю я эти костюмы! Впитывают воду, как губка, но три дня сохнут.
В подтверждение его слов Иванчо подпрыгнул, из хлюпающих кед и с брюк закапала вода.