Никто не сказал ему ни слова упрека — ни Крум, ни бабушка Здравка.
А Здравка даже повеселела и принялась кормить Иванчо обедом. Он тоже вроде забыл про ссору с отцом, только время от времени две сердитые морщинки появлялись у него на лбу.
Бабушка Здравка, конечно, ничего не знала о стычке Здравки с Досё, так что забота об этом целиком легла на Крума.
Когда в притихшем доме раздался короткий звонок у входной двери, все подумали, что это отец Иванчо.
На тротуаре в синеватом сумеречном свете стоял молодой светловолосый человек с энергичным, чисто выбритым лицом и мальчишеской улыбкой.
— Бочевы здесь живут? — спросил он.
В руках у него была светлая дорожная сумка с двумя большими медными застежками.
— Это я… мы… заходите! — закричал Крум.
И тут же почувствовал, как запрыгало от радости сердце, как нахлынула светлая волна, в которую он погружался каждый раз, когда соприкасался с большим миром отца. Большим не потому, что это мир взрослых, а потому, что большими были волновавшие их идеи. И цель, к которой они стремились.
— Бабушка! Бабушка! — обрадовался Крум.
Все поднялись поздороваться с гостем, а Иванчо, почти одного роста с молодым человеком, даже обнял его своими забинтованными медвежьими лапами.
Когда гость представился: «Самуилов! Бывший чемпион в легком весе, теперь инженер», глаза Иванчо радостно блеснули. Не в тот ли миг избрал он свою дорогу? С той только разницей, что Иванчо выйдет на ринг не в легком, а в среднем весе…
Гость стал извиняться, что пришел не сразу: много дел в министерстве, в других организациях. Но раз обещал, то как же не прийти! А в Ленинграде в белые ночи светло как днем. Можно даже читать. Вода в каналах блестит, как платина. Нева широко катит свои волны, «Аврора» стоит у причала, и какой это город, ребята, какой город!.. Белокаменная сказка под бледным северным небом… А вот тут, в сумке…
Здравка замерла от волнения.
— Ваш отец просил передать. — Гость подал девочке красиво упакованный сверток. — А это вам, — повернулся он к Круму. И тоже протянул ему пакет.
Крум пощупал сверток: не только блокноты, еще что-то мягкое.
— А эта шаль вам!
Молодой человек встал, за ним поднялись все остальные. Здравка даже перестала шуршать бумагой.
— От вашего сына, как говорят русские, низкий поклон!
Склонив голову, гость расправлял ярко-зеленую шаль с красивым восточным орнаментом и тяжелыми кистями.
— Ой, какая красивая! — прошептала Здравка.
— Ручная работа. Из Ферганы, долины хлопка и шелка, — сказал гость.
Бабушка Здравка подняла голову, а Крум вдруг обратил внимание на то, что сестренка, когда волнуется, точно так же держит голову — гордо, прямо. А он сам, говорят, унаследовал дедушкину походку, легкую, быструю.