В то время молодые девушки учились танцевать с королем, который был в их возрасте.
Мадам де Шольн была олицетворением ловкости. Более двадцати лет при дворе научили ее всем тонкостям и хитростям, свойственным персонам из свиты короля.
Фрейлина королевы, она умела показывать ей свою преданность, не раздражая монарха, и выполняла свои обязанности без излишнего подхалимажа. Ее видели повсюду, что, однако не мешало ей иногда удаляться в свою квартиру на улице Резервуар, недалеко от дворца. Это происходило из-за усталости, или по причине любовного приключения, или просто из-за ее прихоти. Она знала, что ее уединения играют самую положительную роль, что никто не осмелится ее упрекнуть, потому что она не заслуживает упрека; все были уверены в том, что все что она делает – прекрасно и только на пользу тем, кому она служит. Она была истинной придворной дамой. Такт, сдержанная любезность, любовь к танцам и прогулкам и готовность составить компанию в карточной игре – вот каковы были ее качества.
Она прекрасно играла, выигрывала со скромностью, проигрывала с изяществом, и никогда не имела карточных долгов.
Привыкнув к тому, что она постоянно находится среди других дам – таких же фрейлин, и что у нее наиболее независимый вид в Версале, все уже забыли, была ли она вдовой, или ее муж был жив, – но в таком случае, где он жил? – На своих землях?.. Служил в армии?.. Или, быть может, при дворе?..
Вот какова была женщина, которая этим утром, подняв глаза от карт, заметила юного пажа, уставившегося на нее. Его глаза блестели, словно изумруды.
По непонятной причине, может быть из-за отблесков зеркал или оконных стекол, его лицо и весь он казались воплощением света, словно он не был сделан из плоти и крови. Она заметила это, в то время как глубокое молчание установилось и сгустилось до такой степени, что присутствующие почувствовали себя в глупом положении.
Она услышала свой голос, который раздавался словно издалека:
– Ну и ну!.. Что с вами, мессир?.. Я прошу вас, расскажите нам о вашем деле!..
– Дело в том, мадам, что вы мне неописуемо нравитесь.
Важность, с которой это было сказано, немного смягчила дерзость заявления.
Мадам де Шольн призвала все свои светские способности на выручку, потому что чувствовала себя обескураженной.
– Что… что вы этим хотите сказать?..
– Что я был бы счастливейшим из людей, если бы вы, мадам, приняли бы меня в своей спальне!..
– Вы сошли с ума!
– У вас, мадам, так мало уважения к своим достоинствам, что вы не можете понять мои чувства и, находя их опасными, расцениваете как оскорбление?