А он так обрадовался, будто я его друг или родственник. Зачем извиняетесь, спрашивает. Сейчас чайку организуем. Только мои девчонки спать укладываются, давайте мы пока у дома на скамеечке посидим, пообщаемся. А то мы редко людей видим.
Стали разговаривать. Оказалось — семья переселенцев. Родились и выросли в Киргизии, считали ее своей родиной. Но наступили девяностые годы. На своей шкуре — это были дословные слова Александра, моего нового знакомого, узнали, что такое национализм. Последней каплей стало известие, что для поступления в институт необходимо сдавать экзамены на киргизском языке. А они, всю свою жизнь прожив во Фрунзе, умудрялись обходиться русским языком. Александр и Ольга, его жена, решили, что без высшего образования их дети, Олеся и Ирочка, не должны остаться. Выход был только один — перебираться на историческую родину, в Россию. Так они и сделали, оставив во Фрунзе практически все, включая квартиру. Только родина их, увы, не ждала. Денег хватило на то, чтобы купить вот этот домишко, да старенькую «шестерку», — Олеся пошла в десятый класс, а до ближайшей школы десять километров. Через два месяца пойдет в первый класс Ирочка. Так что без машины просто нельзя. А вот работы Александру найти не удалось. Попробовали ходить по кабинетам в поисках каких-нибудь субсидий, но чиновники говорили прямо в лицо, не стесняясь: «А кто вас ждал здесь? Своим помочь не можем, а тут вы»…
Чтобы прокормить семью, Александр готов был браться за все, что угодно. И вот однажды подъезжают к их дому крутые ребята на крутой машине. Вышли, посмотрели вокруг: «Слушай, мужик, а у тебя здесь красота. Озерцо какое замечательное. Не хочешь в бизнесе поучаствовать? Мы тебе гусей и уток привезем, для них здесь раздолье, а приход будем пополам делить». Александр был счастлив, тем более никакой работы он не боялся. На последние деньги купил колючей проволоки, обнес ею озеро, туда запустили птицу. Откуда ему, городскому жителю, было знать, что для обитающих в Хреновом лесу лисиц и хорьков его колючая проволока не преграда? А сарая он не успел построить… Теперь Александр в долгах как в шелках, — я почти слово в слово повторил его рассказ. Но, чувствовалось, что духом этот человек не пал. Мы сидели в двух шагах от этого злосчастного озера, вокруг грозно темнела стена леса, а над головой сияли огромные звезды. Кричала ночная птица, я устал и очень хотел спать, но перебивать Александра не решился: кто знает, может человек впервые за долгое время перед кем-то облегчает душу? Он курил, рассказывал о своем горьком житье-бытье, а я думал: вот вековой лес вокруг, вечные и недостижимые звезды над головой, а вот — маленький человек, никому с его близкими не нужный — ни государству, ни людям, ни вот этому лесу и звездам. Что я могу сделать для него, для Олеси и маленькой Иришки? Ничего. Только пожалеть их. А что пользы им от моей жалости?