— Еще бы! — хмыкнула Мишина.
— Нет, Ивановна, я был в норме. Пьешь же, чтобы общаться. Этому слово, тому, короче, и двух рюмок не выпил. И вот нам говорят, мол, освобождай, народ, помещение. Ну, мы люди послушные, приказали — сделали. Спасибо и за это. Я выхожу и вижу сцену, которую мне никогда не забыть: стоит Князев, спиной ко всем, будто, одевается, а у самого полная бутылка и фужер для вина. Наливает полный — бабах! Не закусывая, тут же второй. Бабах!
— Мне почему-то сейчас герой Шолохова вспомнился, — заметила Мария Михайловна. — Помните: «Я после первой не закусываю».
— Во-во. Мне тогда тоже. Только наш герой и после второй, и после третьей, и после четвертой.
— Врать-то не надо…
— Олегович, не обижай. Пока он шарф и пальто одевал, полбутылки опорожнил, пока шапку и перчатки — вторую половину.
— Ужас! — было видно, что Ксюша искрення в своих чувствах.
— А все почему, Ксения Леонидовна. Спросите меня, почему?
— Почему, Саша?
— Потому что халява! А наш Князев это халявщик из халявщиков. Представляете, ему уходить, а бутылка — полная! — стоит. И с собой не взять… Но я продолжу. Вышли мы с ним…
— Перебью вас, — это была Галина, — я эту историю тоже не слышала: когда он выпил… когда все уже…
— Нет, не закусил Галина Аркадьевна. Зачем? Закусь градус крадет. О чем бишь я… Да, вышли, попрощались. Прихожу домой, ужинаю…
— Ты еще расскажи, как зубы чистишь…
— Не перебивай, Владимир Олегович, к самому интересному подхожу. Ночью — звонок. Чертыхаясь, беру трубку. Женский голос: «Где мой муж?» «Вы че, — отвечаю, — дамочка, у меня нормальная ориентация. Нет здесь вашего мужа». В ответ слышу: «Я тебе не дамочка, Ремизов, я Валентина Петровна Князева. Где мой муж? Говорят, что ты его последним видел». Все, все, заканчиваю. Есть грех — подробен. Короче, нашли мы его за домом культуры, где пьянка была, то есть награждение. Прошел он метров двести и упал в скверике. Замертво. А под ногами кашица. Утром наш Николаевич глазенки открыл — и нечего понять не может. На родную кровать не похоже. Пытается встать, — что-то его держит. А просто утром морозец ударил, и кашица льдом стала, вместе с князевским чубом. После этого у Владимира Николаевича чуб целую неделю висел…
— Просто ему Валентина Петровна такого прочесону дала, что чубу не с чего было подниматься, — заметила Лариса Ивановна.
— Он, наверное, заболел сильно? — подала голос Галина.
— Кто? — не понял сразу Ремизов. — Князев что ли?
— А то кто же? Он же целую ночь… на снегу…
— В кашице.
— Тем более…
— Даже гриппа не схватил, Галина Аркадьевна! Гвозди бы делать из этих людей. Не то, что нынешнее племя.