Страшная, жестокая война, которая толкнула отца графа Лудовико на преступление против человечества, по сути дела на геноцид, вынудила отца самого Брунетти, вступив в ряды пехотного полка в звании капитана, отправиться в Россию для борьбы с врагами Италии в ботинках с бумажными подметками. В результате битва с суровой русской зимой была проиграна; и те немногие, кому удалось выжить, а среди них и отец Брунетти, провели не один год в сталинских лагерях. Тот седой потерянный человек, который вернулся в Венецию в 1949 году, прожил остаток своих дней на капитанскую пенсию; дух его был сломлен, и Брунетти, будучи еще мальчишкой, видел, что это уже не тот веселый, жизнерадостный человек, каким когда-то был его отец.
Отгоняя тяжелые воспоминания о войне, о том, какую роль она сыграла в судьбах самых разных людей, ломая и коверкая их жизни, Брунетти решил сменить тему:
— Я тут попытался поговорить с Паолой…
— Попытался?
— Это не так-то легко.
— Сказать кому-то, что любишь его?
Взволнованный тем, что графу так легко удалось угадать его мысли, Брунетти не нашелся, что ответить.
— Гвидо?…
— Да? — Брунетти приготовился выслушать горький упрек, но… в трубке вдруг повисло нелегкое молчание. Наконец граф решил нарушить тишину:
— Я тебя понимаю. Тогда… В общем, я не хотел тебя обидеть.
Граф больше ничего к этому не прибавил, и Брунетти расценил его слова как извинение. Он подумал, что в течение долгих двадцати лет они избегали говорить о том, что, хотя его брак и сделал их родственниками, друзьями они так и не стали; и вот теперь — подумать только! — спустя двадцать лет граф предлагал ему свою дружбу.
Пауза опять затянулась. И вдруг граф сказал:
— Будь осторожен с этими людьми, Гвидо.
— С Лоренцони?
— Нет. С теми, кто похитил их сына. А ведь он был смирный, как овечка. И Лоренцони могли заплатить им выкуп. Я просто забыл тебе рассказать. А ведь говорят, что…
— Что?
— Один мой знакомый сказал, что он якобы слышал, будто кто-то предлагал им деньги.
— Всю сумму?
— Да, ровно столько, сколько требовали захватчики. Под немыслимые проценты, разумеется. Но, в любом случае, деньги ему предлагали.
— Кто?
— Не важно.
— А вы сами в это верите?
— Да. Потому что не сомневаюсь, так оно и было. Но они все равно его убили. Я уверен, Лоренцони нашел бы способ передать им деньги; но они убили его прежде, чем он успел это сделать.
— А как он, по-вашему, смог бы это сделать? Он был под постоянным наблюдением; полиция не спускала с него глаз. — Брунетти знал об этом из материалов дела; не только сами Лоренцони, но и их вклады находились под пристальным наблюдением со стороны блюстителей правопорядка.