– Принеси мне свой дар, – бормочет он, уже не сознавая, что говорит, – единственный истинный дар, и дай мне навеки стать таким… всегда… я молю… я…
И тут наслаждение, возносясь, перерастает в оргазм, который выносит его разум в пустоту. Ум, личность, все его существо совершенно пусты, а он вонзается в нее глубже, глубже, глубже…
С закрытыми глазами, конвульсивно содрогаясь, он наслаждается мгновением, потом чувствует толчок, и ему кажется, будто он висит вниз головой, хотя наслаждение не утихает.
Он открывает глаза.
И вот что он видит.
Он – в ней по самую грудину, а она, положив руки ему на плечи, мягко заталкивает в себя его тело.
Он скользит в нее глубже.
– Как ты это проделываешь? – спрашивает он или только думает, что спрашивает, но, возможно, голос звучит только в его мыслях.
– Мы это делаем, милый, – шепчет она в ответ.
Он чувствует, как, сковывая и обнимая его, плотно обхватили его грудь и спину губы вульвы. Он успевает еще с любопытством спросить себя, что подумал бы тот, кому случилось бы подсмотреть эту сцену. Он спрашивает себя, почему ему не страшно. И вдруг понимает.
– Я боготворю тебя моим телом, – шепчет он, а она проталкивает его еще глубже. Ее нижняя губа наползает на его лицо, все погружается во тьму.
Словно огромная кошка, она вытягивается на постели, зевает.
– Да, – произносит она, – именно это ты и делаешь.
Телефон «нокия» испускает высокое электронное вступление к «Оде к радости». Нажав кнопку, она прикладывает телефон к уху.
Живот у нее плоский, лабия маленькая и сомкнувшаяся. Пот поблескивает на лбу и на верхней губе.
– Да? – спрашивает она, а потом: – Нет, милая, его тут нет. Он ушел.
Прежде чем снова откинуться на кровать в темно-красной комнате, она выключает телефон, потом снова вытягивается во весь рост и засыпает.
Отвезли ее на кладбище
В большом старом кадиллаке.
Отвезли ее на кладбище
И не привезли обратно, так там и оставили.
Старая песня
– Я взял на себя смелость, – сказал, моя руки в мужской уборной «Крокодильего бара Джека», Среда, – заказать себе еду за твой стол. В конце концов, нам многое нужно обсудить.
– Я так не думаю.
Тень вытер руки бумажным полотенцем и, смяв его, бросил в мусорную корзину.
– Тебе нужна работа, – продолжал Среда. – Никто не нанимает бывших зеков. От вас, ребятки, им не по себе.
– Меня уже ждет работа. Хорошая работа.
– Ты говоришь о работе на «Ферме Мускул»?
– Может быть.
– Не выйдет. Робби Бертон мертв. А без него и «Ферме Мускул» конец.
– Ты лжец.
– Ну разумеется. И притом хороший. Лучший, какого ты только встречал. Но боюсь, сейчас я тебе не лгу. – Достав из кармана сложенную газету, он протянул ее Тени. – На седьмой странице, – сказал он. – Пошли в бар. Прочесть можешь и за столом.