* * * * *
Она изменилась. Ну конечно, во-первых, она сейчас здорова, не то, что в прошлый раз, когда они виделись ещё в Ротбурге. Похорошела. Чуть поправилась, ведь те голодные дни в лесу высосали из неё последние силы, она была похожа на тень. Сейчас же совсем другое дело. А во-вторых, она теперь замужняя женщина, она маркграфиня. И пусть все её здесь приняли за баронессу Касла, Алдор-то знал правду. Как она держится, как одета. Миледи. Конечно. Госпожа. Чёрная траурная вуаль, барбет на подбородке. Она в трауре, наверное, по барону Дарлу, он же был её дядей.
И эти дети. Это, верно, дети баронессы, наследники Касла. Интересно, а помнит ли она его? Помнит ли те дни, проведённые в лесах, в скалах, в Ротбурге?
Всё складывалось удачно, так выгодно их перепутали. Выходит, Бог и на его стороне, не только оберегает маркграфа. Самое главное, чтобы она сейчас молчала, да и баронесса — тоже, если, конечно, они не сделали это всё специально.
Всё это надо как-то узнать, поговорить, а для этого надо хотя бы встретиться с ней. Как это сделать? Просто так не придёшь, её могут охранять, хотя вряд ли, сейчас не до этого. Чем может быть опасна пленная женщина с малолетними детьми? К тому же вдова. Сейчас её мысли должны быть только о детях. Так, по крайней мере, должен думать граф.
Алдор не находил покоя все эти дни, пока брали башни и донжон. Сейчас всё складывалось удачно, самое главное, чтоб оно сохранялось пока так, как есть. Баронесса в тюрьме, с ней тоже надо будет поговорить. Маркграфиня занята детьми и играет роль баронессы. Маркграф болен и пока не может отвечать на вопросы, и внести какую-то ясность. Так бы всё и было.
Через слуг он узнал, где разместили пленную "баронессу" с детьми, и с наступлением темноты решил встретиться с ней. Он и не думал, что это будет стоить таких усилий. Сердце стучало в груди, будто решался вопрос жизни и смерти, даже руки, кажется, дрожали. Как она встретит его? О чём будет разговор? И давние чувства, покрытые коркой льда, растаяли вдруг. Она… Он опять увидит её.
Догадается ли она о его чувствах к ней? О том, что он так тщательно прятал ещё с Ротбурга. В груди потеплело, словно вместо сердца за рёбра вложили раскалённый камень.
Не наделать бы глупостей, и не сболтнуть чего лишнего.
Её не охраняли, как он и думал, и она не спала. Когда Алдор вошёл без стука, в комнате догорал камин, алые угли освещали женскую фигуру в кресле у каминной решётки. На столике горела одинокая свеча.
Вэллия ещё не спала, услышав осторожные шаги, вскинулась и поднялась на ноги. Из полумрака навстречу ей выдвинулась мужская фигура. Вэллия чуть не закричала, но, узнав вошедшего, задавила в груди крик. Алдор! Что он делает здесь? Господи! Что у него творится в мыслях? И Анна уже спит.