Алдор разложил дрова у камина, чтоб просохли. Всё это время он избегал смотреть в лицо графской дочери, боялся встретиться с ней глазами. Знает ли она, что он воспользовался её беспомощностью и болезнью? Помнит ли это? И как теперь быть?.. Она даже про Корвина не спросила… почему-то… Ни слова! И он осторожно задал вопрос:
— Почему ты не спрашиваешь о Корвине?
Она помолчала немного.
— А его нет?
— Он уехал…
— Уехал? — Она удивилась. — И не вернётся? Как он мог бросить друга…
— Он не друг мне, он — мой слуга…
— Как — слуга? — Нахмурилась. — А казалось, что…
— Просто мы много лет знаем друг друга и всё время вместе, но я — рыцарь, а он мой слуга, оруженосец…
— А казалось, что вы — друзья… Он бросил вас?
— Я прогнал его сам.
— Почему?
— Потому что, когда я оставил вас вдвоём, он… — Она не дала ему договорить, перебили резко:
— Подождите! Я помню… — Она сменилась в лице, взгляд её остановился, плотнее затянула одеяло на плечах, словно старалась скрыться под ним. И Алдор заметил это. Она помнила! Тот день она ещё помнила! А дальше?..
Она медленно прошептала, глядя перед собой:
— Он бил меня… У меня были связаны руки… Он специально их связал… если бы я знала… Я… Я бы… — Она опустила голову, и волосы посыпались ей на лицо. Служанки не смогли их прочесать и обрезали, теперь они были буквально по локоть.
— А что было дальше, ты помнишь?
Она отрицательно покачала головой, и Алдор прямо физически ощутил, как свалился с души неимоверный груз. Она не помнит! Конечно, как она может помнить? Она не может знать этого… Она ничего не знает, это — только его секрет.
Он успокаивал себя, а на сердце почему-то легче не становилось.
— Почему вы не бросили меня там? — она спросила вдруг. Он долго молчал.
— Потому… — Он не знал, что ответить ей. Да, не бросил, потому что после того, что сделал, совесть не давала ему покоя, да и вряд ли даст. Он, как простолюдин, как смерд, кинулся на женское тело, забыв о чести, об уважении к ней. Да будь она хоть трижды дочь заклятого врага… Он не должен был! Поэтому сейчас и не знал, как смотреть ей в глаза. Он оказался ничуть не лучше Корвина, которого сейчас презирал. А в её памяти остался только Корвин, с насилием и болью, что ей причинил.
— Вы бы лучше легли в постель, холодно… Пока тут чуть-чуть обогреется… — перевёл разговор на другую тему.
Она послушалась его, но не легла, а просто села, с ногами забралась, укуталась одеялом, хрипло кашляла. Скоро пришёл врач, и Алдор вышел.
Молодой врач с внимательными тёмными глазами задавал вопросы, осторожно касался лба и отмерял какие-то горькие капли. Вэллия была безучастной, она даже не пыталась рассказать, кто она, чья она дочь, словно смирилась, неторопливо отвечала на вопросы и задумчиво смотрела в сторону. Один раз лишь она оживилась, когда врач похвалил её "мужа" за внимание и заботливость к ней. Вэллия удивилась и усмехнулась.