– У вас имеются запасные ключи от комнаты? – спросил я у подоспевшего прелата-служителя, и тот принес большую связку. Но ни один из них не подходил.
– Уверяю вас, ключ должен быть в связке, – лепетал священник, обильно потея под строгим взглядом моего брата-кардинала.
– Мальдини сам себе вредит! – повторил Антонио. – Он заставляет конклав ждать, а это неслыханная дерзость. Таким манером ему папой не стать!
Меня же интересовали слова священника. Не сомневаюсь, что «дом Святой Марты» был наилучшим образом подготовлен к размещению членов конклава. И наверняка запасные ключи от комнаты статс-секретаря имелись. Но теперь их нет! Вывод мог быть один: кто-то изъял их для своих целей, и наверняка эти цели далеко не самые мирные.
Прервав Антонио, распекавшего нерадивого Умберто Мальдини, на полуслове, я заявил:
– Нам нужно немедленно вскрыть дверь!
– Но как... – начал мой брат, я же отдал распоряжение священнику:
– Нам потребуется таран. У вас имеется что-либо подходящее?
Вместе с ним и двумя другими братьями мы принесли массивную скамью. Она как нельзя лучше подходила для того, чтобы вышибить большую деревянную дверь. С третьей попытки нам это удалось, и я первым вошел в комнату, которую занимал кардинал Мальдини.
Мои опасения подтвердились – кардинал лежал на кровати, облаченный в пижаму, а на лице у него покоилась подушка. Я подбежал к нему и сорвал подушку, думая, что статс-секретарю можно оказать помощь, но его раздутое лиловое лицо и окоченевшие руки доказывали: Умберто Мальдини скончался несколько часов назад.
Заслышав ахи и охи священников, я велел им немедленно покинуть комнату и оповестить камерленго и декана кардинальской коллегии. Антонио, как зачарованный, смотрел на безжизненное тело своего соперника, чьей смерти он желал прошлой ночью.
– Это... что... – выдавил наконец из себя мой брат, – сердечный приступ?
Я поднял подушку, испачканную кровью и слюнями, и сказал:
– Нет, Антонио, это убийство. Некто приложил большие усилия, чтобы задушить кардинала Мальдини.
– Убийство? – вздрогнул Антонио. – Но... как же...
Я тряхнул брата за плечи и спросил:
– Антонио, ты имеешь к этому отношение?
– Ты что, подозреваешь меня, своего брата, в убийстве? – взвился он. – Да как ты можешь, Фелиппе, даже думать о том, что я...
– Ради папской тиары многие пойдут и не на такое, – заявил я грубо. – Антонио, отвечай на мой вопрос: это ты сделал?
– Конечно же, нет! – ответил испуганно мой брат, и я ему поверил.
Тогда я спросил:
– Если не ты, то, может, по твоему приказанию? С твоего ведома? При твоем участии?