— Семь тысяч лет.
Цеда улыбнулся: — Языки меняются со временем. Искажаются значения слов. Ошибки нарастают при каждом переписывании книг. Даже стойкие поборники точности — числа — могут измениться в один беззаботный миг. Открыть ли тебе мои подозрения, финед? Что ты скажешь, если я считаю: один или несколько нулей выпали в самом начале Седьмой Эпохи.
— Семьдесят тысяч лет? Семьсот тысяч?
— Описывай следующие четыре плитки.
Чувствуя беспокойство, Брюс заставил себя вернуться в полу. — Узнаю вот эту. Предатель из Пустого Оплота. И следующую: Белый Ворон из Точек Опоры. Третью не знаю. Осколки льда, один из которых выпирает вверх и блестит под лучами солнца.
Куру Кан вздохнул и закивал головой: — Семя, последняя в Оплоте Льда. Снова непредвиденное появление. А четвертая?
Брюс покачал головой: — Она пуста.
— Именно так. Гадание закончено. Возможно, его блокировали события, еще не произошедшие, решения, еще не принятые. Или это означает, что данный миг — миг перемены, нового начала. Ведущего к концу, который — Курган. Необычайная тайна. Я теряюсь.
— Кто-то еще видел все это, Цеда? Вы обсуждали свои затруднения с другими?
— Был извещен Первый Евнух, чтобы он не вышел на Большую Встречу слепым и не ведающим о возможных осложнениях. А теперь — ты. Нас трое, финед.
— Почему я?
— Ты Королевский Поборник. Твоя задача — защищать его жизнь.
Брюс вздохнул: — Он меня отсылает.
— Я снова напомню о тебе, — сказал Куру Кан. — Он должен отказаться от любви к одиночеству, привычки не видеть никого рядом. Теперь скажи, к чему королева подстрекала сына, там, в тронном зале?
— Подстрекала? Она говорила нечто совсем иное.
— Неважно. Расскажи, что ты видел, что слышали твои уши. Скажи мне, Брюс Беддикт, что прошептало тебе сердце.
Брюс уставился на пустую плитку. — Халл может стать проблемой, — сказал он уныло.
— Это и шепчет сердце?
— Да.
— На Большой Встрече?
Он кивнул.
— Почему?
— Цеда, я боюсь, что он может убить принца Квилласа.
* * *
На первом этаже здания прежде помещалась лавка плотника, на втором, до которого можно было добраться по подвижной лестнице — несколько скромных комнат для сдачи жильцам. Перед фасадом, обращенным на канал Квилласа, находился причал, служивший, вероятно, для снабжения плотника необходимыми материалами.
Теол Беддикт прошелся по просторной мастерской, заметил в полу отверстия, в которых некогда укреплялись станки, а на стенах крючки для инструментов — форма некоторых еще угадывалась по выцветшим силуэтам на штукатурке. Вдоль одной из стен сохранился очень длинный верстак. Воздух пах стружкой и замазкой. Еще он подметил, что вся передняя стена сложена из съемных панелей. — Вы купили все? — спросил он, оглянувшись на троих женщин, стоявших у подъема на второй этаж.