— Время играет с нами в детство.
Детством мы рождены!
Время пылает с нами в юности,
Юность — долой штаны!
Время собирает нашу зрелость,
У кого высок урожай?
Наше время сулит безмятежную старость,
Кефир, и видео-рай.
Нас время по темечку лупит лопатой
Сомосовских палачей.
Высунув лик из-под грима плакатов,
Пугает больных сыновей.
Эмансипацией насилует женщин,
Водкою глушит мужчин.
А подохнуть от рака у нас шансов не меньше,
Чем от военных морщин!
И всё в кайф! Всё в кайф!
И всё в кайф!
Всё в кайф, родная,
Всё просто отлично, пусть бесятся наши
Штампованные враги,
Мы тоже не будем излишне тактичны
На нашем тернистом пути!..
Компания тем временем борзо напивалась, словно заправские алкаши на площади перед кинотеатром. Алкоголь способствовал раскрепощению, и когда Марина вспомнила, что у нее еще есть торт и фрукты в сливках, оказалось, что все уже расселись попарно, причем, Серков нацелился облапать конкретно именинницу. Еще час назад Юра такие поползновения воспринял бы в штыки, но теперь отнесся равнодушно: то ли водка подействовала, то ли «ДДТ», а скорее всего — он был еще сердит на Маринку за то, с каким презрением она отнеслась к его подарку. Серков, конечно, — урод, но была бы охота связываться!
Маринка отправилась на кухню за тортом, Серков вызвался ей помочь, и они надолго пропали. Москаленко-младший чувствовал, что пьян, — ему никак не удавалось сфокусировать зрение, комната плыла и раскачивалась в такт ударам сердца. «Пора, наверное, уходить, — подумал он. — Как бы не насвинячить...»
Тут он обнаружил, что к нему подсела Надька — одноклассница и подруга Маринки. Надька была толстенькая, рыженькая и некрасивая. Наверное, именно поэтому осталась в одиночестве — никто из приглашенных парней на нее, бедную, не позарился. Юра посмотрел на нее сурово: чего, мол, надо? — но отодвигаться не стал.
— Слышь, Юра, — обратилась Надька, жеманно улыбаясь, — а ты уже решил, куда после школы пойдешь?
— Я? В летное училище! — отозвался Москаленко-младший гордо. — Хочу быть летчиком!
— Да ты что?! — изумилась Надька. — Сейчас же другое главное.
— И что же у нас главное? — поинтересовался Юра.
— Бизнес теперь главное! — ответила Надька уверенно. — Я бы хотела замуж за пэра выйти!
— За кого? — обалдел Юра.
— Ты чего, не знаешь? — Надька недоверчиво покосилась на него. — Так теперь деловых называют... ну кооператоров. Политика экономических реформ — пэр. Здорово, правда?
— Вот уж не знаю, чем тебе... пэры нравятся, — Юра продолжал этот бессмысленный разговор, скорее, по инерции, чем по желанию. — Мне их, например, жалко — не нашли себе в жизни призвания, вот и мучаются со своими лотками и магазинами.