— А на Земле что, по-другому?
Крокодил удивился:
— По-моему, да.
— А по-моему, нет! — сказала Лиза с вызовом. — Приходишь в офис, подключаешься к компьютеру, и вот ты уже не человек, а приставка. Мозги выключаются. Отсидишь свой день, и все равно не свободен: не можешь гулять, читать и ездить в отпуск, потому что кому-то вечно должен, должен, должен!
— За что ты на меня злишься? — спросил, растерявшись, Крокодил.
— Не на тебя, — она смотрела в сторону. — Вот эта штука едет — это мой вагон?
— Будет твой, если ты в него сядешь.
— Спасибо тебе, Андрей, — она легко поцеловала его в щеку. — Ты мне помог, в общем-то. Я тебя потом найду, ладно?
— Хорошо, — он в последний раз коснулся ее жестких рыжих волос.
— Пока.
— Bye, — сказал он шепотом. Вагон уехал.
Крокодил нашел себе место под деревом, светящимся, как новогодняя елка, и сел, прислонившись спиной к стволу. Все, что приводило в движение его мышцы, глаза, желания, мысли, — все это иссякло одновременно, будто на шланг наступили ногой.
Вот он полноправный гражданин Раа.
Он может работать, а может не работать. Может учиться, а может не учиться. «А на Земле что, по-другому?»
И на Земле то же самое. Он садился за компьютер и становился колесом… Ладно, переводчиком. Лучше бы колесом — так честнее. В его жизни не было ничего, за что стоило держаться, — только привычка. Только чередование дня и ночи. Блондинок и брюнеток. И вот случилось чудо: добрый волшебник похитил его с Земли и перенес на Раа, где дал смысл жизни.
И дал его достичь. Теперь Крокодил — единственный мигрант, сумевший добиться статуса полноправного гражданина. Приплыли; теперь он с чистой совестью может выучиться на донора спермы.
И все, оказывается, так живут в этом волшебном лесу, полном светлячков, цикад и поющих источников. «На Земле у тебя нет будущего, Андрей». А на Раа что, по-другому?
Он скорчился, обхватив колени руками, и с удивлением понял, что вспоминает дни, проведенные на острове, с ностальгией.
Батюшки! Да ведь он всю жизнь будет вспоминать Пробу чуть ли не как лучшее время в жизни! Говорят, так ветераны вспоминают войну…
Он закрыл глаза, чтобы не видеть праздничных огней вокруг, и отключился, как тостер.
* * *
Впереди мерцал огонек. Сумерки сгущались, снег визжал под лыжами, и поднимался ветер. Но до избушки оставалось совсем немного. Рукой подать.
— Ты не устал, малыш?
— Не-а.
— Не замерз? Мы скоро придем.
— Мне не холодно, па. Скрип-скрип.
— Как дела в школе?
Нет ответа. Дурацкий вопрос. Какая школа, если вокруг снежные склоны, далекий лес и огонек избушки впереди?