«Бей! Рви! Кровь – это плата за жизнь… Убей его! Здесь нет места жалости. Зона дает шанс – поймай его! Никто не считает трупы, останется только победитель!»
Гладиаторы попали в своеобразный аттракцион: нервотрепка ожидания с просмотром чужих схваток, сумасшедшая драка – глаза в глаза, сила на силу, смерть на смерть, взрыв адреналина до дрожи в теле, – и снова ожидание пополам с гаданием: ты или тебя?
Счастливчики тряслись от пережитого, несчастных сгружали с брезентовых носилок в длинный фургон вповалку, заливая и без того скользкий пол кровью, мозговой жижицей, желчью и мочой.
Нэд едва успел осмотреть лицо Мечислава, как подбежал Оскар.
– Давай, давай. Пора! Порви его!
И снова решетка ринга, раздраженное лицо рефери, круглые глаза противника – смесь злобы, страха, надежды и ненависти. Его прыжки, удары, ругань. Его падение и дикий рев, когда оба каблука припечатали низ живота, сминая хрупкие части тела, разрывая плоть, разбрызгивая под чудовищным давлением кровь из капилляров и вен.
Толчок рефери в угол ринга, тесная дверь загона, радостное лицо Оскара, одобрительный хлопок и… страдальческие глаза Мечислава.
Его неверные шаги к рингу, обреченные движения. А там высокий худощавый парень с выпуклой грудью, длинными руками и самоуверенной улыбкой.
Бешеный ритм боя под грохот трибун, на который уже не обращаешь внимания. Неловкие выпады, хлесткие удары, мертвая сцепка тел, стук падения и карусель в обнимку.
А за спиной сипит потерявший голос Оскар, рядом боевики с коротышками-«кипарисами» пьют пиво, деловито обсуждая шансы каждого и делая ставки.
Нэд впервые почувствовал раздражение и ненависть. К Оскару, к бандитам, к жаждущим крови зрителям, их сексапильным шлюхам… к Зоне…
Он пропустил момент, когда Мечислав отскочил от противника, размазывая кровь по лицу, бросился вперед и нанес сильнейший удар ногой тому по голове. Еще, еще… и еще. Пока рефери не поднял его над полом и не отнес в угол…
Кровь успела свернуться и стянуть кожу. Холодная вода размыла ее, и бледно-красные полосы стекали по щекам и подбородку. Длинный порез на лбу вспух и саднил при малейшем касании. Большой фингал под левым глазом отливал синевой, вспухал, постепенно закрывая глаз.
Мечислав сидел в клетушке, прижавшись спиной к холодной стене и запрокинув голову, а Нэд мокрой тряпкой осторожно смывал красные подтеки с его лица.
– Не шевелись… да еп!.. не тряси головой, не жеребец. Какого хрена руки отпустил? Он же тебя едва в нокаут не отправил.
– Ну… шо такофо?.. – Язык едва работал, Мечислав шепелявил, выталкивая слова из разбитых губ. – Как выфкочил на ринг, память отфибло. Тьфу!..