И еще запах… Макс отдавал себе отчет, что на этом расстоянии он не уловил бы и вони скунса, но его обоняние посылало в мозг сигнал — это был ненаучный факт, но так и было.
Даже с этого расстояния Пирогов, любивший за свою жизнь немалое количество разных женщин, безошибочно уловил своими заросшими седыми волосами крупными ноздрями едкий и пряный запах разгоряченной, течной суки. Ведомый этим запахом, как по нитке, Макс сделал несколько шагов вперед и, зацепившись о ржавую проволоку, рухнул, едва успев отвернуть голову от колонны.
— Будешь смеяться, Сергеев, именно это и спасло мне жизнь! Не упади я тогда, не приложись мордой о пол, да так, что искры из глаз полетели, — танцевал бы я в том кругу, как миленький!
— А дальше что? — спросил Михаил, разглядывая расцвеченную всеми цветами радуги физиономию Пирогова. — Она тебя приложила?
— Вот это? — спросил Макс, осторожно пробуя «мошонку» под глазом.
— Да.
— Это она.
— А остальное? Тоже она?
— Ну, положим, били-то меня все. И били насмерть…
— Я уже догадался…
— То, что не забили, как телка на бойне, — это Господу спасибо!
— И мне… — добавила Татьяна.
— И тебе, — легко согласился Пирогов и, покосившись на Сергеева, осторожно погладил Татьяну по руке. В глазах его была нежность.
— Я услышала крики и выстрелы, — сказала Татьяна. — Случайно услышала.
— Ты стрелял? — спросил Сергеев.
— И я тоже.
— Не переживай ты так, — теперь уже она погладила Макса по седой голове, — выбора-то у тебя не было вовсе. Прирезали бы.
— Это были не люди, — сказал Пирогов, глядя Сергееву в глаза. — Это были нелюди. Ты же знаешь, как я люблю детей? Я же с ними возился с первого дня, как мы собрались. Я же некоторых лично из развалин вынес. Отпаивал, откармливал, колыбельные им пел. Жратву на спине им пер за тридевять земель. А они… Они меня зубами грызли. Они по ее слову, жесту, по ее приказу меня готовы были на ленты распустить. На шнурки. На ниточки.
— Сколько сбежало? — Сергеев перебил Макса, потому что его надо было перебить. Старика уже трясло, как с похмелья.
— Двое, — ответила Татьяна. — Остальные в состоянии… Ну, не знаю… Оцепенения, что ли? Вроде спят, а вроде и не спят…
— Ее ты застрелил?
Макс вскинул на него покрасневшие, как от бессонницы, глаза.
— Да нет… Живая она!
— Живая? — переспросил Сергеев.
Это была удача. Несомненно, удача. На такое Михаил и не рассчитывал.
— И где же это сокровище?
— Заперли в мастерских. В подвале. Это тут рядом, — Татьяна потрогала повязку на предплечье Макса и, кажется, осталась довольна. — Могу показать. Если хотите, конечно…