Для Михаила сумма в 100 миллионов долларов была не то чтобы запредельной — такую сумму еще можно было себе представить, хоть и чисто умозрительно, но вообразить себя ее владельцем он не мог, как ни напрягался.
— Ну? — не выдержал Блинов. — Миллион? Два? Десять?
— Не знаю, — честно ответил Сергеев. — Честно говоря, я никогда над этим не думал.
Раш засмеялся, и смех его был похож на кашель кота, подавившегося комком собственной шерсти. Он даже запрыгал в кресле, как шарик, весь розовый и гладкий. «Прицельный» взгляд был спрятан до следующего раза.
— Как такого нанимать, Володя? — спросил он, вытирая выступающие от смеха слезы. — Что ему предлагать? Как же так — ты не думал? Все мы — взрослые люди, Миша. Кто поверит, что ты не думал о деньгах за свою жизнь? Может, не так, как надо, думал? Мало думал? Машина у тебя не «запорожец». Костюм хороший, часы — пусть не за десять тысяч долларов, но и не за сто гривен. Квартира в Киеве в хорошем районе. Только не говори мне, что это все ты заработал будучи военным строителем! Все равно не поверю! И Блинов не поверит! Никто не поверит!
— Верить, не верить — дело ваше, ребята. — Смутить Сергеева было сложно. Легенда для того и создавалась, чтобы ей следовать. Захотят проверить — пусть проверяют. Нет в мире места, где можно ознакомиться с «правильными» документами — только ложные, отлично задокументированные следы. Система училась защищаться не одну сотню лет, и защита получилась совершенной. — Военные строители, кстати, чтобы вы знали, хорошие деньги получали…
— Да ну? — отозвался Блинов с нескрываемой иронией. — Это, конечно, в зависимости от того, кто платил и за что платил! Умка, давай договоримся, мы к тебе в душу не лезем: не можешь говорить — не говори. Не хочешь говорить — молчи себе на здоровье. Мы с Рашидом люди и государственные, и коммерческие одновременно: что такое тайна, когда она не твоя, понимаем. Поверь, насрать нам с высокой горки, кем и где ты был раньше! Может, ты рогатый скот насиловал или жег деревни с дружками из Легиона? Нам с Рашем разницы нет! Ты наш старый друг, но и это не главное. Я видел, каков ты в ситуации, когда пасуют даже профессионалы. Я ведь, Умка, не должен здесь с вами сидеть. Я, дорогой мой военный строитель, должен давно лежать под дорогим памятником в прочном гробу. Это ты меня спас дважды!
— Я и свою шкуру спасал, — напомнил Сергеев, гася в пепельнице докуренную почти до фильтра сигарету, — мы в общем-то в одной лодке были. Как бы я спас себя, если бы не вытащил тебя, Блинчик? Ладно, ребята, проехали. Как я вам докажу, что я представитель самой мирной в мире профессии, если вы убеждены в обратном? Ну, хотите, проверьте архивы…