— Проверили, — перебил его Раш спокойно. — Действительно, ты почти Растрелли. Созидал и строил по всему миру. И знаешь, что интересно, похоже, что столь подробной, со всеми файликами и бумажками, ссылочками, приказами о переводах, справками о прибытии и прочими мелочами, информации нет больше ни у кого из твоих, так сказать, коллег. У всех — бардак, половины бумаг нет, еще треть утеряна — и только у некоторых избранных, вроде тебя, весь джентльменский набор. Скажи-ка, Умка, тебе бы такое не показалось странным? Просто как обычному здравомыслящему человеку?
«Тут он, может быть, и прав, — подумал Сергеев. — Тут как раз такой случай, когда чересчур хорошо — тоже нехорошо! На фоне общей безалаберности и всей неразберихи последних лет надо было бы это учесть. Но как быстро проверили! Просто рекордно быстро. Через кого, интересно бы узнать?»
Он пожал плечами.
— Придумал бы я для вас какую-нибудь завлекательную историю, чтобы ваше любопытство свернулось, развернулось и тихо умерло от избытка информации. Да вот только врать неохота! Нет у меня другой истории, Раш! Так что — нравится тебе, не нравится — поделать я ничего не смогу.
— Это ответ? — спросил Раш серьезно.
— Да, это ответ.
— Окончательный?
— Возможно.
Блинчик рассмеялся и опять поднял стакан, уже наполовину пустой.
— Отличная у нас беседа получается! Мужики, давайте-ка выпьем — это все-таки роднит!
— Ты всегда был хитрец, — сказал Рахметуллоев Михаилу без улыбки, не сводя с него тяжелого взгляда своих бархатных глаз. — Даже тогда, когда мы были детьми. Твое здоровье, Умка!
Сергеев приподнял свой бокал в ответ.
— Давайте пока разговор отложим, — предложил Блинчик. — Например, на «после обеда». Что-то у нас не очень здорово все получается…
И действительно, получалось не очень здорово. В воздухе повисла напряженность — что-то, отдаленно напоминающее накатывающуюся грозу.
Хоть Рахметуллоев шутил, и шутил остроумно, хоть Блинчик рассказывал разные случаи из своей додепутатской и депутатской жизни — смешные и несмешные, хоть литровая бутылка с породистым виски опустела больше чем наполовину — обстановка все равно напоминала детский утренник, на который по ошибке привели старшеклассников, уже давно не верящих ни в Деда Мороза, ни в Снегурочку.
Когда подали обед, разговор вообще нырнул в никуда — закрутившись вокруг кулинарных изысков, особенностей некоторых алкогольных напитков и прочей ерунды. Потом, когда принесли гуляш, выяснилось, что повар у Блинова — венгр. Рашид обрадовался и рассказал, что у него одно время работал повар-итальянец, выписанный из Рима за очень большие деньги, но в один прекрасный день он исчез, не оставив почти никаких следов. А обнаружили его люди Раша в одном из военных лагерей в предгорьях, где ему приходилось готовить еду для полевого командира, который в тонкостях кухни не разбирался и едва ли мог отличить пармезан от рокфора. Повара удалось отбить, расстреляв почти весь отряд, но по дороге обратно, в поместье Раша, у насмерть перепуганного итальянца «съехала крыша», и его в тяжелейшем состоянии отправили домой, в Рим.