— Дежурному наряду приготовиться к передаче осужденного! — зычно скомандовал Кленов.
Прапорщики сноровисто вскочили и в мгновение ока извлекли откуда‑то черные резиновые палки с рифлеными рукоятками. Сделали они это с той же готовностью, с какой только что собирались взяться за костяшки домино.
— Пусть товарищи распишутся, — напомнил мятый капитан. — Как положено.
Начальник тюрьмы дипломатично промолчал, выжидающе глядя на Викентьева.
— Потом! — отрубил Викентьев. — Когда получим.
— Вот те на! — удивился дежурный. — Потомто вам не до росписей будет! Гляньте‑ка…
Он мотнул головой в сторону мониторов. Шестой экран крупно фиксировал бешено вытаращенные глаза Удава и раскрытый в немом крике рот.
Викентьев мрачно посмотрел на экран.
— Тем более, — буркнул он. — Что за мода у вас: только переступил порог — распишись, что увез, еще камеру не открыли — пиши, что забрал.
Кленов шел по тусклому коридору первым, за ним, поигрывая дубинками, пружинисто шагали прапорщики, следом — Викентьев с Сергеевым, Попов держался в двух шагах сзади.
Начальник Учреждения КТ‑15 отпер замысловатый замок и распахнул очередную дверь в капитальной стене — еще более толстую и массивную, чем предыдущие. В уши ударил животный вой на одной вибрирующей ноте: а‑а‑а‑а‑а‑а‑а! За дверью коридор продолжался, только бетонный пол здесь не был покрыт линолеумом да гуще стал тяжелый тюремный дух, пробивавшийся из расположенных по правую сторону камер.
— А‑а‑а‑а‑а‑а!
Они подошли к последней двери, из‑за которой доносился глухой утробный крик.
— К передаче осужденного приступить! — сказал Кленов и заглянул в «глазок».
Как только крышка «глазка» отодвинулась, вой смолк.
— Сидит на нарах. — Начальник тюрьмы сделал жест рукой, и прапорщики стали по двое с каждой стороны двери.
Попов заметил, что Викентьев с Сергеевым напряглись, и ощутил, как вспотела спина.
Звякнул ключ.
— Идите, суки, попробуйте! — жутко зарычал Удав. — Суки, суки, суки!!
Кленов рывком распахнул дверь.
— Й‑я‑а!
Распластавшийся в прыжке Удав вылетел в коридор. Попов бросил оттягивавшую руки стальную, неровно обработанную пластину и принял стойку, хотя совершенно не представлял, как сможет остановить яростный порыв смертника. Но прапорщики знали это отлично.
Черные матовые палки перекрестили Удава, резко оборвав прыжок. Он все‑таки сумел приземлиться на ноги и еще сделал целенаправленное движение, но четыре резиновые дубинки подавили и эту попытку.
Прапорщики работали палками умело, хотя и без обычной эффективности: удар по суставу в данном случае не отключал конечность, а рассчитанный тычок в солнечное сплетение не скрючивал мускулистое тело в беспомощный и жалкий комок. Прервав атаку, они не могли полностью сломить сопротивление Удава.