Маттиас схватил гримера за рукав пальто, в его голосе зазвучала легкая угроза:
– Так, Басти, о том, что здесь произойдет, ты никому и никогда не скажешь, за что получишь щедрое вознаграждение и билет на один из моих концертов.
– А ты не согласишься со мной отужинать, Маци? – промурлыкал гример. – Это было бы лучшим вознаграждением!
– Для тебя я – Маттиас, – поправил «попугая» пианист. – И нечего прохлаждаться, приступай к работе!
Через полтора часа появился и фотограф. К тому времени умелые руки гримера Себастьяна превратили Наталью и Сашá в совершенно иных женщин. Наташа стала почтенной дамой лет эдак пятидесяти с длинными рыжими волосами, Сашá сделалась разудалой девицей – переизбыток косметики, мелированные разными тонами волосы, кольцо в брови.
– Отлично! – Маттиас остался доволен работой гримера.
Наступила очередь фотографа. Он сделал снимки цифровым фотоаппаратом и сказал, уже уходя:
– Документы будут готовы сегодня вечером. Сибилла сказала, что сама привезет их вам.
Наконец и гример Басти удалился, так и не добившись от Маттиаса ответа, когда они смогут вместе поужинать.
– А ты пришелся ему по нраву, милый Маци, – заметила со смешком Сашá.
– Не называй меня так! – заявил пианист. – Но надо признать – если бы не Басти, то мнимый агент Интерпола раскусил бы нас. Я сразу понял, что он не тот, за кого себя выдает. Это и есть ваш американец, выполняющий функции наемного убийцы?
* * *
Утром следующего дня в особняке появилась Сибилла, оказавшаяся энергичной чернявой дамой лет пятидесяти, крошечного роста, вся увешанная золотом. Она первым делом вручила Маттиасу конверт.
– Здесь документы для твоих подружек, – пояснила она. – Пришлось заплатить за скорость, но ведь ты сам так хотел. И где твои дамы?
Критически осмотрев Наталью и Сашá, она заявила:
– Вы вторглись в жизнь великого пианиста и создаете ему массу проблем накануне турне! Получите ваши документы и выметайтесь!
Оставив Сибиллу пить кофе на кухне, Маттиас отдал женщинам их новые документы. Наталья звалась теперь Илоной Попеску и превратилась в гражданку Швейцарии, а Сашá стала итальянкой Розой Джоланни. Пианист протянул им и другой конверт, в котором Наташа обнаружила солидную пачку двухсотевровых банкнот.
– Нет, – запротестовала она, – ты и так очень много сделал для нас, мы не можем...
Маттиас прервал ее, отмахнувшись.
– Вы сделали еще больше для меня, леди! А именно внесли разнообразие в мою унылую жизнь и напомнили, что не стоит зацикливаться только на карьере, которая и так давно достигла апогея.
– Мы не останемся в долгу, Матиас, – сказала Сашá, беря конверт с деньгами. – Когда мы решим все проблемы, то навестим тебя в Лос-Анджелесе. А сейчас нам пора. Да и у тебя сегодня вечером самолет.