– Что с нами будет?
Врач, взглянув на Аню из-под очков, ответил:
– Вас отправят в Германию, где вы будете работать во благо нашего великого рейха. Ты молода, здорова, к тому же говоришь по-немецки. Такие нам нужны!
И, расписавшись в личном деле Анны, передал ее на руки другого офицера. Угроза гибели миновала, однако от слов врача Анне не стало лучше. Их отправят в Германию, где, по всей видимости, будут использовать в качестве рабов. И кто знает, вернется ли она когда-нибудь обратно в Советский Союз, в Нерьяновск? Не исключено, что нет...
Аня думала, что снова окажется в камере, но вместо этого женщин провели к фургону, который сразу направился на вокзал. Там их ожидал железнодорожный состав. Она не могла представить себе, что им предстоит путешествие в чужую страну, – ведь вагоны были предназначены для скота! Наверное, для оккупантов они и есть животные, жалеть которых не следует.
Под строгим надзором солдат с автоматами и овчарками женщин погрузили в поезд. Погрузка шла всю ночь, наверняка людей свозили со всех окрестных деревень. Анна слышала разговоры – вроде бы дела у немцев под Сталинградом совсем плохи, а потому они, понимая, что скоро придется отступать, решили забрать с собой не только материальные ценности из разграбленных городов и деревень, но и людей – в качестве бесплатной рабочей силы.
Поезд двинулся в путь ранним утром, когда еще было темно. В вагоне, продуваемом насквозь ветрами, Аня дрожала не только от холода, но и от мысли, что вот так им придется ехать до самой Германии – страны, представлявшейся ей средоточием всего земного зла.
Туалета в вагоне не было, поэтому приходилось справлять нужду прямо на полу. Радовало одно – из-за низких температур фекалии быстро застывали. Поезд делал остановку один раз в сутки, и тогда пленники получали скудное питание – горький черный хлеб и похлебку с костями и червями. Но если в тюрьме Анна побрезговала такой пищей, то теперь набросилась на нее чуть ли не с удовольствием. Даже казалось, что ничего вкуснее в своей жизни она еще не ела.
Женщин в вагоне было не меньше сотни, практически все – в возрасте от четырнадцати до сорока. Каждый день кто-то, не выдерживая суровых условий путешествия, умирал, и тогда их тела во время остановки попросту выбрасывали на насыпь. Наблюдая за столь жуткой процедурой, Анна думала, что и ее постигнет та же участь, если она скончается – тело попросту выбросят. Нет, надо держаться, думала она, скрепя зубы.
* * *
Поездка длилась восемь дней. Во время последней остановки Аня увидела остроконечные черепичные крыши и дома, разительно отличавшиеся от русских изб. Она поняла, что поезд покинул пределы Советского Союза. Холод был уже не таким зверским, однако постоянное чувство голода давало о себе знать. Всем хотелось теперь одного – как можно быстрее оказаться в проклятой Германии.