– Не знаю, – признался Гарригес, – мы об этом как-то не подумали. Извините, но я должен идти.
Он быстро отошел, смущенный столь явным промахом. Дронго проводил его долгим взглядом. Кажется, ни Морено, ни Гарригес не вызывают у него большого доверия. Хотя комиссар человек опытный, должен во всем разобраться. Он подумал, что нужно спуститься в ресторан пообедать. Он даже не мог предположить, чем закончится для него сегодняшний день.
В ресторане было немного людей. Он сел в углу и попросил официанта принести ему гаспаччо, холодный андалузийский суп, и баранину, зажаренную на гриле. Спиртного он обычно днем не пил, но неожиданно для себя попросил принести ему бокал красного местного вина. Закончив обедать, он вышел в холл. Здесь царила обычная суета большого отеля. Кто-то приезжал, кто-то уезжал. Но сегодня здесь чувствовалась какая-то настороженность, люди старались говорить как можно тише и не шуметь, словно отсутствие шума могло помочь найти возможного преступника.
– Извините, – услышал он у себя за спиной негромкий женский голос, – вы господин Дронго?
Перед ним стояла красивая женщина лет сорока. Тщательно уложенные каштановые волосы, умелый макияж. Серые миндалевидные глаза. Такая же короткая стрижка, как у дочери. Только лицо немного вытянутое. Жесткая линия губ, резкие складки у рта, которые ее совсем не портили, а, наоборот, придавали своеобразный шарм. Она была одета в темное фиолетовое платье, элегантно облегавшее ее фигуру. Золотая отделка на плече выдавала известную фирму.
«Такая женщина способна понравиться кому угодно», – подумал Дронго, уже понимая, кто стоит перед ним.
– Меня обычно так называют, – ответил он, – а вы… госпожа Золотарева.
– Да, я Алиса Золотарева, – кивнула она. – А вы, очевидно, тот самый незнакомец, о котором все говорят. Дочь и зять уже сказали мне, что разговаривали с вами. И вы якобы сообщили моей дочери, что знаете тайну, раскрыть которую можете только мне. Именно поэтому я решила спуститься вниз, чтобы с вами познакомиться и переговорить.
– Разрешите выразить вам мое соболезнование, – начал Дронго, – я хочу…
– Не нужно, – прервала она его достаточно твердо, – не стоит говорить лишних и явно ненужных слов. Давайте пройдем куда-нибудь в кафе и сядем. Мне важно с вами поговорить. Только не здесь, в холле. Мы словно на манеже цирка, а вокруг тысячи зрителей. По-моему, уже все знают, что я сегодня ночью потеряла своего мужа. И все смотрят на меня выжидательно-сочувствующе. Ведь еще точно неизвестно, кто его убил и почему. Меня и подозревают, и жалеют одновременно.