– Вещи с собой брать?
– Нет, вы к вечеру вернетесь.
– Как быть с офицерами, которые не поверят приказу и решат бежать в горы?
– Вы командир полка. Вы меня поняли?
Спокойствие Доманова являло собой разительный контраст с волнением, охватившим старших офицеров. Они отправились отдавать приказы по своим полкам, горячо обсуждая со всеми, кто встречался им по пути, что бы это могло значить *411. Они терялись в догадках, но несмотря на абсурдность ситуации – вопреки поговорке о горе и о Магомете – от горы требовали, чтобы она пришла к Магомету, – большинство склонялось к тому, что конференция не выдуманная и, наверное, там объявят о положительном решении насчет их будущего устройства. Некоторые полагали, что им предложат поселиться в какой-нибудь малозаселенной английской колонии *412. По словам одного донского казака, не поверившего рассказам о конференции и бежавшего в горы, большинство из тех, с кем он говорил в тот день в лагере, считали, что с ними ведут честную игру *413. В пеггецком лагере у Ольги Ротовой начался ежедневный урок английского в кадетском корпусе, когда её вызвал старый генерал. Он хотел знать, в чем дело. Может быть, Ольге, которая работает переводчицей, что-нибудь известно? Но она ничего не знала и после бесплодного обсуждения приказа ушла на урок, перекрестив генерала по его просьбе *414.
И все же большинство считало, что, каковы бы ни были цели этой конференции, вечером офицеры вернутся в лагерь. Ведь подозрения вызывали лишь внезапность приказа и явное отсутствие логики в том, что сотни офицеров везут на встречу с одним фельдмаршалом. Но логика вступала в конфликт с высоким мнением казаков, особенно тех, кто помнил англичан еще по их участию в гражданской войне, об англичанах. Майор Дэвис дал Бутлерову честное слово, что офицеры вернутся в Лиенц вечером, то же самое обещали и другие офицеры, когда казаки задавали им сходные вопросы. Один лейтенант даже поклялся "честью британского офицера". А когда к Ольге Ротовой пришли заплаканные жены офицеров и попросили её выяснить, что происходит, знакомый лейтенант Аргильского полка посоветовал ей успокоить их: "Они все вернутся вечером. Офицеры едут на совещание, и плакать тут совершенно не о чем!" *415.
Помимо веры в честность англичан, на многих казаков произвело впечатление то спокойствие, с которым принял приказ генерал Доманов. События двух последних дней не встревожили атамана. Он верил, что приказ о разоружении вызван необходимостью навести порядок среди кавказцев, которые недавно снова учинили какие-то безобразия. Что до конференции, то у него были свои причины верить англичанам и считать, что те наконец собираются представить казакам постоянное убежище. И он, и генерал Краснов скорее всего связывали эту конференцию с последним письмом Краснова фельдмаршалу Александеру. О письме знали всего несколько человек, так как непосредственным поводом к нему послужил резкий ответ генерала Арбетнота на вопрос об изъятии лошадей, и казацкие командиры понимали, что, если казаки узнают о том, что генерал назвал их "пленными", это может всколыхнуть весь лагерь