Я с величайшим удовлетворением отметила, как Гворий и Шерьян забеспокоились после моих слов. Полуэльф так вообще побледнел и с нескрываемым страхом уставился на храмовника, молчаливо умоляя помочь ему.
Я тем временем небрежным жестом откупорила бутылку и сделала изрядный глоток. От хмельной жидкости в животе стало тепло, а перед глазами немного рассеялась красная мгла ярости. Н-да, оказывается, алкоголь — не плохой способ успокоить нервы.
— Тефна, что ты делаешь? — заволновался Рикки, когда я во второй раз припала к бутылке. — Тебе не стоит напиваться. Особенно сейчас, когда ты почти не контролируешь свой звериный облик. Это опасно!
— Да ладно. — Я облизнула сладкие после вина губы. — Мне, значит, опасно пить. А гонять по всяким пустякам — совершенно неопасно. Помыкать, унижать всячески — неопасно и даже полезно для самочувствия и самооценки. Так?
— Мы не унижали тебя, — с совершенно несчастным видом возразил Гворий. — Просто ты так мило за нами ухаживала. Так замечательно заботилась, что нам не хотелось выздоравливать. Да и потом…
На этом месте он умолк. Но я и так угадала окончание оборванной фразы.
— Да и потом, чем удачнее вы играли роль страдальцев, лишь чудом выбравшихся с земель мертвых, тем дольше можно было откладывать серьезный разговор со мной, — протянула я. — Так, Гворий?
Полуэльф чуть заметно кивнул, избегая встретиться со мной глазами.
— Ты действительно думал, что если достаточно долго будешь избегать объяснения со мной, то я забуду все произошедшее? — Я отпила еще вина. Спиртное развязало язык, позволив без стеснения высказать вслух все то, что заставляло страдать меня последнее время. — Что, увидев тебя больным и несчастным, я, как обычно, проглочу свои обиды и сделаю вид, будто ничего не произошло? Что сотру из памяти «поганую нечисть», Дорию и попытки упрятать меня в темницу, дабы не сумела избежать круга мертвых с пятью лучами?
— Ты все не так поня…
Наверное, что-то страшное отразилось в моих глазах, потому как Гворий запнулся.
Я одним глотком осушила бутылку, надеясь, что вино утихомирит разгорающееся в груди пламя ярости. Но не помогло, стало лишь хуже. Мир задвоился в глазах, как обычно бывает перед превращением. На миг я даже потерялась, в каком облике сейчас нахожусь: то ли кошки, то ли человека.
— Это худшее, что ты мог сказать в подобной ситуации, — с ледяной усмешкой произнесла я. Невероятно, но мне удалось не сорваться ни на крик, ни на звериный рык. — Даю тебе вторую попытку объясниться. И цени мое великодушие. Ты мне такого шанса не даровал бы.