— Ты простудишься, — прошептал Шерьян и сделал было шаг назад. — Я быст…
— Не надо, — уже настойчивее повторила я и взяла его за руку. — Побудь со мной.
Храмовник остановился. Словно нехотя вернулся на прежнее место и устало посмотрел на меня сверху вниз.
— Конечно, я останусь с тобой, — проговорил он, легонько обнимая меня за плечи. — Но, Тефна, ты замерзла. Вся ледяная.
Вместо ответа я уткнулась носом в его грудь. Потерлась щекой о дорогой бархат камзола, будто ластящаяся кошка. И с едва слышным удовольствием вздохнула, когда он робко погладил меня по волосам.
— Что-то случилось? — негромко спросил Шерьян, прижимая меня к себе чуть сильнее. — Тефна, тебя кто-то обидел?
— Нет. — Я переплела руки у него за спиной. — Просто захотела побыть с тобой. Разве это плохо?
— Это замечательно. — Шерьян легко, почти не касаясь кожи, провел большим пальцем по моей шее, ласково пощекотал за ухом. — Но… Как-то на тебя совсем не похоже.
— Даже приговоренным к смерти дают возможность исполнить последнее желание. — Я подняла голову, встретившись с серьезным взглядом супруга. — Пусть это будет моим.
— Тефна… — Переносицу храмовника разломила глубокая вертикальная морщина. — Я не понимаю.
— И не надо. — Я приложила пальцы к его губам, заставляя замолчать. — Всему свое время.
На дне зрачков Шерьяна мелькнула догадка. Он вздрогнул всем телом, попытался отстраниться, сказать что-нибудь, но я не позволила. Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, я поцеловала его.
Горячие губы храмовника обжигали меня, пробуждали ненужные воспоминания о том времени, когда я еще была человеком. И от тоски по тем дням хотелось не плакать — выть по-звериному. Но я держалась. Изо всех сил цеплялась за плечи Шерьяна, боясь, что, стоит мне только разжать пальцы — и он исчезнет. Отступники, как же больно! Лучше бы я умерла тогда в застенках храма, чем теперь каждый миг своего существования мучительно погибать, представляя свершившуюся месть.
Мне стоило огромных трудов отстраниться от Шерьяна, когда поцелуй уже грозил перейти во что-то большее. Слишком легко было сейчас поддаться его настойчивым ласкам, забыть про клятвы, врагов и все беды. Только бы это мгновение длилось вечно. Но нет, нельзя. Секундная слабость тем и хороша, что всего лишь секундная.
— Нам пора, — холодно проговорила я, делая для верности несколько шагов в сторону, чтобы не возникло желание без оглядки броситься в объятия супруга. — Гворий наверняка уже кипит от негодования.
— Гворий? — Шерьян зло усмехнулся. — В такой момент ты думала о Гвории? Если ты хотела ударить меня, то поздравляю: это у тебя получилось больнее всего.